Ребёнок, подросток, мужчина, старик.
Всё это я сейчас.
Сейчас же – только сейчас.
Вот уже три недели я со своими облачными друзьями участвую в облачном ритрите. Ритрит называется “В зазеркалье”, и медитация, которую мы в нём практикуем, проста, но глубока, как трельяж – полчаса мы смотрим в зеркало, а затем ещё пишем пятнадцать минут.
И вот какой поток сознания вылился из моих пальцев в компьютер после пятнадцатого по счёту сидения перед зеркалом. Конечно, чтобы представить его вам, я его немножко подредактировал, но не слишком сильно. Поэтому он так и остаётся потоком.
Всякий раз садясь перед зеркалом, я проживаю очередную жизнь. Сегодня видел себя старым – очень старым. Старым мужиком – дедом.
Некоторые идентификации находятся настолько близко, что их сложно разглядеть. Я мужчина, всю свою жизнь им был, и я не могу быть чем-то другим. Я не могу быть женщиной, и я не знаю, как это – быть женщиной.
Никак я не могу этого узнать.
Я всегда был близок с женщинами, всегда любил их, сопереживал, понимал их… но всё моё понимание было пониманием мужчины.
И надо просто признать, что я не могу понять женщину. У меня нет способа понять женщину по-настоящему, потому что для этого мне нужно стать женщиной.
И точно так же я не могу понять старика, я не могу понять своих восьмидесятилетних родителей, которые последнее время остро чувствуют, что стоят на пороге смерти, на самом пороге жизни.
Они не знают, сколько ещё осталось, но чувствуют, что вот-вот, вот-вот.
И всякий раз, когда я говорю с ними по телефону, я тоже это чувствую. Я чувствую и знаю, что они уходят, они как будто постепенно растворяются в пространстве жизни. Как будто они не спеша бредут к невидимой черте, и я и они сами – все мы видим, как их тела постепенно разрушаются, как будто набегающая волна размывает построенный на песке замок.
Они бредут и тают, от них остаётся всё меньше и меньше.
И мне больно на это смотреть! Больно от бессилия. Но в то же время я смотрю на это медленное растворение жизни как на величайшее таинство. Появление жизни и исчезновение жизни – две непостижимых тайны, которые невозможно уложить в понятийные ящички: хорошо или плохо, радость или горе, счастье или беда.
Сегодня, проснувшись на рассвете, я вышел на крышу посмотреть на море, на восход солнца, на просыпающийся город. Я живу здесь почти шесть лет, и на протяжении всего этого времени всякий раз, когда я выходил вот так на крышу, ко мне приходила кошка. Она появлялась из-за труб соседнего дома и не спеша направлялась ко мне, элегантно наступая на красные черепицы.
Я ждал.
Она подходила, мы здоровались глазами, потом телами – она тёрлась мне об ноги, я её гладил… мы дружили. Никогда прежде я не дружил так глубоко человечески с нечеловеком. Даже и представить себе не мог, что такое возможно – настоящая дружба человека и не человека. Дружба абсолютно на равных – не когда “я завёл себе скотинушку”, а когда встретились и подружились. Мы ничем не были обязаны друг другу, нам просто нравилась компания, мы просто дружили.
И вот осенью она перестала приходить. Я не знаю, что случилось – может быть, умерла, а может быть, её хозяева переехали в другой город и взяли её с собой. Но в любом случае, она ушла из моей жизни. Она умерла в моей жизни.
Ты не можешь заменить друга, потому что всякая дружба уникальна. Ты не можешь заменить любовь, потому что всякая любовь уникальна. Всякая любовь – единственна, всякая дружба – единственна. Потому что всякое твоё переживание – единственно.
Никакое переживание не повторяется, а значит, и дружба не повторяется, и любовь не повторяется, и потеря не повторяется, и восход солнца не повторяется. И моя тоска по этому мохнатому существу, по этой странной дружбе с животным – она тоже абсолютно уникальна. Так же как моя тоска по всем друзьям, которых я потерял, по любви, которую я потерял. Тоску потери нельзя закрыть радостью новой встречи. Потерянную любовь невозможно заменить новой любовью.
если только уделить внимание и той и другой, в тот момент, когда они приходят. Переживать тоску о потере в момент её появления и переживать радость новой любви в момент её прихода. Плохо ли это, что, когда я просто смотрю на соседнюю крышу, на меня автоматически накатывает грусть от того, что я не вижу там близкое мне существо, неспешно направляющееся ко мне?
Так что, теперь я вижу своё воспоминание и дыру в реальности.
И это и не хорошо и не плохо, это так, как есть. Но это больше, чем “просто так, как есть”. В этом чувстве тоски есть глубина, тайна и поэзия. Печаль глубока и поэтична, так зачем же я буду закрываться от поэзии?
Мне пятьдесят. И в душе накопилось очень много таких вот встреч и расставаний, приходов и уходов, приобретений и потерь. Друзья умирают или просто постепенно отдаляются до неосязаемости, внезапно в жизнь входят новые друзья, приходит новая близость.
Устал ли я от этого?
После одной из своих зеркальных медитаций я написал такое хайку:
Совсем
Седая
Да, я вдруг заметил, что борода совсем седая. И конечно, конечно, я устал, как и всякий, кто живёт интенсивной, насыщенной жизнью, но усталость существует только в истории, только в памяти, а если я обращаюсь к переживанию сейчас, то там нет никакой истории. А значит нет и усталости от истории.
Там, а точнее – тут, есть только переживание, которое всегда свежо и ново. И даже переживание усталости – свежее и новое, потому что происходит прямо сейчас и больше никогда, переживание тоски – свежо и ново, переживание радости – свежо и ново.
Но у меня не может быть вчерашних переживаний, у меня не может быть завтрашних переживаний. У меня нет способа переживать себя прошлого или будущего. Я могу вспомнить себя, конечно, но это будет переживание моего воспоминания о себе прошлом.
Переживание происходит сейчас.
И когда я встречаюсь со своими родителями, у меня нет способа войти в их переживание, прожить их чувства – чувства этих дряхлеющих тел и сознаний. Я так же не могу понять, что значит жить жизнью ребёнка или подростка. Хотя я был и ребёнком и подростком и я помню, как это – быть ребёнком и подростком… но я не помню, как это – чувствовать себя ребёнком и подростком.
Всё, что я чувствую сейчас, – это мои чувства по поводу моих воспоминаний о ребёнке и подростке, которыми я был когда-то. Но был ли мальчик? Кто знает!
Что же мне со всем этим делать?
Пожалуй, единственное, что я могу делать, – это чувствовать себя сейчас – того себя, который есть сейчас: пятидесятилетнего мужчину, забывшего, что такое детство, и не знающего, что такое старость.Чувствовать себя мгновение за мгновением, возвращаться и возвращаться к себе. Мгновение за мгновением признавать, что я не могу… никак не могу быть никем другим – десятилетним, семнадцатилетним, тридцатилетним, восьмидесятилетним… я не могу быть женщиной, не могу быть кошкой, деревом, чайкой… я могу быть только собой – вот этим человеком, смотрящим на себя в зеркало.
Человеком с седой бородой.
Человеком с очень специфическими, уникальными чертами лица и уникальными чертами характера, человеком уникальной судьбы, неповторимой жизни. Я могу быть только им – этим человеком.
Как быть с моими стариками и с моими женщинами? Как быть с моими чайками, кошками и деревьями? Со всеми этими неповторимыми, уникальными существами.
Я могу с ними встречаться.
В словенском языке слово “встреча” звучит как “среча” (sreča) и этим же словом обозначается счастье. Это интересно – правда?
Приносит ли мне счастье каждая встреча?
Ну нет, конечно.
Если я встречусь с грабителем в тёмном переулке – вот уж счастье привалит! Но всё же, мне кажется, наше счастье состоит в том, что мы можем с кем-то встретиться.
Знаете, есть такая идея, что всё, что существует, – это сознание, что вселенная – это живое осознающее нечто. Мне эта идея близка. Хотя я стараюсь придерживаться агностической позиции и знать наверняка, как всё устроено, не могу, всё же опыт моих субъективных переживаний подтверждает эту идею.
Так вот, если принять факт, что всё является сознанием, что всё является единым и цельным без разрывов и швов, то мы можем назвать это “всё” Богом или Дао и сказать, что только оно и существует – единое.
Но мы ведь, в обыденности своей, воспринимаем мир как разделённое. Есть я, и есть ты, и мы отдельны друг от друга, мы не перемешиваемся. Ну, разве что иногда, и тогда из этой смеси появляется третий – наш общий ребёнок.
Мне нравится, как ответил один учитель недвойственности на вопрос: “Если всё едино, то почему мы переживаем отдельность? Зачем Богу или Дао понадобилось разделиться на “я” и “ты”?
– Потому что скучно ужинать в одиночестве, – ответил недвойственный мудрец.
Скучно ужинать в одиночестве, неинтересно висеть в пустоте, где никогда ничего не меняется, где ничего не происходит, где нет времени, где нет другого, где есть только ты и ничего кроме тебя. И поэтому возможность встречи с другим – это счастье.
Но когда я встречаюсь с другими, я уже встречаюсь как часть, как уникальная, неповторимая индивидуальность. И я могу разделять чувства других, жизни других ровно настолько, насколько могу прямо сейчас, не надеясь понять их на 100% и совсем не надеясь, что они поймут меня.
Да, мы разные, но у нас есть общее пространство для встречи. Ведь любая встреча возможна только в пространстве, не так ли?
Я могу встречаться с женщинами на территории нашей человечности, ведь мы делим одно пространство под названием “Быть человеком”. Я могу встречаться в этом пространстве с детьми, с подростками и стариками.
Я могу встречаться с кошками, коровами, деревьями, чайками, червями и сколопендрами в пространстве под названием “Жизнь”. Мы можем любить друг друга, ужинать вместе или есть друг друга, но мы делим одно пространство, мы живём тут все вместе, кормим друг друга и жрём друг друга, любим и стараемся убить. На этой лодочке под названием жизнь, на этом космическом корабле, мчащемся в бесконечном пространстве.
Рубрика
Подлинная жизнь. Тексты
Если хотите, вы можете вступить в Облачную Сангху, для поддержания жизни свой практики жизни, в повседневной жизни.
Расписание моих программ на осень 2019 года, можно посмотреть здесь:
Всего вам доброго, и надеюсь, до следующих встреч.
И помните: в каждое мгновение у вас есть выбор – сделайте лучший.
А теперь идите и медитируйте!