или
Предвзятый взгляд на проблему ЛГБТ одного секулярного буддиста
Разговор на Новом Рынке.
Милый старичок:
– Баба с бабой, мужик с мужиком… Ну разве это нормально?
Продавец ларька (девушка сорока лет):
– А шо Вы хотели?
Старичок:
– Нет, ну шо это, нормально?
Продавец:
– А ходить такой ненужный и сморщенностью мыслей отвлекать людей от дела – это нормально?
Старичок (возмущённо):
– Вы что, за педерастов?
Продавец:
– Нет. Я против херни. Идите домой.
…Какой-то пидорас старый (в сторону).
-Случай из Одесской жизни.
Статья написана в июле 2015 года.
Недавно, как вы, наверное, слышали, в США был принят закон о легализации однополых браков. Как это обычно бывает, русскоязычное фейсбучное сообщество тут же разтроилось – разделилось, то бишь, на три части.
Небольшая, но достойная часть моих друзей окрасилась в радужные цвета.
Вторая – тоже небольшая и тоже, разумеется, достойная часть произвела залп ветхозаветными цитатами, за которыми ясно просматривалась одна только идея: “Эта ненавистно-вожделенная Америка вот-вот сгинет с поверхности планеты, словно Атлантдида, Содом и Гоморра и, наконец, освободит наше измождённое от непрестанного слежения за ней внимание…” (далее следует продолжительный, ветхозаветный скрежет зубовный).
Третья часть моих друзей (подавляющее, так сказать, большинство) благоразумно воздержалась от любых высказываний и скрежета.
Я же, будучи тугодумом, откликаюсь спустя некоторое время пространным и занудным эссе не только о проблеме ЛГБТ, но и как обычно, обо всём сразу.
Мой каминг-аут
Чтобы меня было легче определить в друзья или враги, предупрежу сразу: я считаю, что быть геем, лесбиянкой, транссекуалом и любым другим секуалом – это абсолютно нормально. То есть, во-первых, в принципе нормально, без каких либо “ну вообще-то”. Это так же нормально как быть стариком, камнем, бокалом вина, телефоном, звездой, левой ногой, давно умершим философом, свежепойманной треской, или контрабандистом. Явления, знаете ли существуют и от того, что лично для вас они фи, фу или ах, не делаются ненормальными. Во-вторых, я считаю, что и для человеческого общества (явления довольно искусственного) быть геем, лесбиянкой, транссекуалом – это абсолютно нормально.
Вот лично вам, если вы себя определяете в нормальные скреподержатели, они какой вред причинили? Геи, по моим наблюдениям, это самый безобидный народ из всего возможного народа. Так чего вы им жениться не даёте? Что вам марша Мендельсона жалко?
Вы скажете что они детей воспроизвести не могут? Эй, нас тут семь миллиардов накопилось. Мы уже спинами трёмся в вагонах метро. Может притормозим чуть-чуть с размножением? Мне вот кажется, что нам нужно всячески приветствовать и пропагандировать гомосексуальность, асексуальность и скромную монашескую жизнь.
Я считаю, что взрослые люди по взаимному согласию имеют право вступать другом с другом в любые отношения и в современном развитом обществе закон должен быть на стороне этих людей. Закон должен поддерживать и защищать право индивидуума на свободный выбор формы отношений с другими индивидуумами, какими бы они ни были.
В своей системе ценностей я не приемлю лишь насилия. Насилия человека над человеком и общества над человеком (насилие человека над другими существами – это вопрос особый и требует отдельного рассмотрения, потому что есть нам в любом случае кого-то надо).
То есть закон, например, не должен допускать браков или других отношений без взаимного согласия участников. Брак по принуждению, в моей системе ценностей – это плохо, брак с ребёнком – это плохо, секс с ребёнком – это плохо, секс с козой – это плохо, потому что коза согласия не давала. Всё вышеперечисленное я считаю изнасилованием тела и духа. В остальных случаях закон должен охранять отношения людей. Поэтому в цивилизационном споре по поводу однополых браков я всецело нахожусь на стороне ЛГБТ и по мере своих сил помогаю этому общественному движению в борьбе за их, а значит и наши общие, человеческие права.
Это, с позволения сказать, декларация моих ценностей, в этом эссе я буду придерживаться их, и следовательно, займу позицию пристрастного, одностороннего, упёртого защитника ЛГБТ. Засим решайте сами, хотите ли вы меня читать дальше и вообще водиться со мной. Или давайте уже сразу разойдёмся как интеллигентные люди и станемте взирать друг на друга с почтительного расстояния.
Четыре Благородные Истины
Вообще по ориентации я больше буддист, чем кто-либо ещё. Правда, буддист свой собственный – не принадлежащий школам, направлениям, организациям и колесницам. И вот как буддисту, собственно, мне интересно посмотреть на проблему ЛГБТ со стороны моей, очень собственной буддийской точки зрения.
Четыре истины-задачи
Как вы знаете, краеугольным камнем учения Будды Гаутамы были так называемые Четыре Благородные Истины. Мне, кстати, ближе предложенное Стивеном Бэчелором переименование их в Четыре Облагораживающие Задачи. Но о том, почему это именно задачи, напишу как-нибудь в другой раз.
Вот как я понимаю эти истины, или задачи:
2. Основная причина дукхи состоит в нашем цеплянии за автоматические реакции, желания, стереотипы восприятия, за “свою картину мира”, за отживший опыт в попытках “остановить мгновение”, почувствовать уверенность в завтрашнем дне.
3. Но хорошая новость состоит в том, что выход из дукхи имеется.
4. Путём выхода из дукхи является предложенный Гаутамой Восьмеричный Путь.
Дукха
Термин “дукха” чаще всего переводят как “страдание”. Но слово “страдание” тут подходит, если мы понимаем его в максимально широком контексте: не только как физическую или душевную боль, но и как фрустрацию, беспокойство, неудовлетворённость любого рода.
От некоторых буддологов (только некоторых, ибо у буддологов мнения тоже расходятся буквально по всем вопросам), я слышал, что санскритское слово “дукха” можно разложить на два:
“ду” – грязное;
“кха” – место, пространство.
Вместе получается: некое загрязнённое пространство.
Дукха охватывает все сферы жизни любого человека. Даже очень здоровые и обеспеченные люди регулярно испытывают неудовлетворённость. Никто не может быть удовлетворён навсегда и окончательно в силу того, что жизнь изменчива, непредсказуема и конечна. Да, такая вот ситуация.
Две Дукхи, две тёмных повести
Если посмотреть на проблему ЛГБТ с точки зрения этих четырёх истин/задач, то мы можем увидеть, что и представители ЛГБТ, и так называемые гомофобы – живые существа, а значит, все они испытывают те или иные страдания и неудовлетворённость.
Но нет, не хотят братия и сестры лобызаться, хотят травить друг дружку, ибо так страшно им жить, что хочется немедленно огреть доской какого-нибудь ближнего своего.
Да, главная дукха у нас одна на всех, но некоторые аспекты страдания у представителей ЛГБТ и гомофобной общественности разные.
Дукха ЛГБТ
Геи, лесбиянки и прочие секс-меньшинства страдают от того, что так называемые большинства с разной степенью агрессивности отвергает их. Агрессия эта простирается в спектре от нежелания предоставить им равные с собой гражданские права до физического уничтожения. То есть основные чувства, которые испытывает представитель ЛГБТ в отношениях с “секс-большинством”, – это унижение, неуверенность и страх. Проблема “социальной дукхи” ЛГБТ, я думаю, решается продолжением социальной же борьбы за их права, нашей общей поддержкой этого движения, уничтожением любой дискриминации и включением всех поражённых в правах меньшинств в большой социум. Таким образом большой, но раздробленный социум мы можем сделать более цельным.
Ну а после того, как человек в правовом смысле становится “нормальным”, он остаётся наедине лишь с нормальной общечеловеческой дукхой. С экзистенциальными и бытовыми проблемами, и это уже совсем другая история.
Дукха гомофоба
Понятно, что в данной ситуации социальной борьбы страдают все: и люди с симптомами гомофобии, и люди, испытывающие на себе её проявление. Но если представители ЛГБТ страдают от социальной несправедливости, то гомофобы – от сжирающего их страха перед “чужими” и поднимающейся из этого страха защитной агрессии.
Какой-то древний, но мудрый буддист об этом хорошо сказал:
“Человек, обуреваемый злобой, подобен тому, кто голыми руками выхватывает из огня раскалённую головню и бросает ею в другого”.
Но я считаю, что гомофобия – это отнюдь не обязательное страдание. Страдание, которого мы могли бы избежать лишь включением большей внимательности к своим внутренним импульсам и реакциям.
Гипотеза
Насчёт истоков гомофобии у меня имеется гипотеза. Мне она кажется вполне очевидной и даже банальной, но я замечаю, что очевидность эта для многих совсем не очевидна. А посему опишу её как смогу.
Вообще истоков, наверное, можно выделить гораздо больше, но я хочу сосредоточиться всего-лишь на двух.
Два источника, две составные части гомофобии
Страх
Первый является источником любой ксенофобии. Это страх перед всем незнакомым, непривычным, непонятным, непостижимым, и поэтому чуждым, опасным и враждебным. Это страх перед тем, с чем мы не в состоянии объединить себя. Страх пред тем, с кем мы не в состоянии разделить свой опыт, к кому не в состоянии почувствовать эмпатию. Чувствуя свою неуверенность перед каким-то явлением или человеком, мы автоматически чувствуем опасность. Соответственно, три главные инстинктивные реакции на опасность – это бегство, агрессия или замирание. Так происходит у всех животных, и человек, с его встроенными внутри мозгами ящерицы и млекопитающего, не исключение.
Однако, как я уже сказал, у нас, по сравнению с остальными животными, дело усугубляется конфликтом между нашей животной природой и человеческой, между древними мозгами и новыми. Животным проще, у них мозг один. Увидел страшное, непонятное – и быстро, рефлекторно выбрал одно из трёх: вступил в бой, убежал или сделал вид, что уже умер (как вариант – прикинулся веточкой). И никакого тебе невроза.
Но мы-то сложнее, нас за эту сложность из рая выгнали. Своё инстинктивное “бей-беги-замри” мы начинаем рационализировать, объяснять стройными теориями и подкреплять фактами из жизни (вот прямо как я в этой статье). Тут я Бога понимаю, за такое и я бы кого хочешь выгнал из класса.
Обобщение
Среднестатистический запуганный геями и их парадами гомофоб, если не считать обращений к Ветхому Завету, обычно ведь что говорит? Он вопрошает обычно. Вопрошает, взывая к здравому смыслу:
– А вы представляете, что если все захотят стать геями? Вы представляете, что будет?
И тут же сам и отвечает:
– Род человеческий вымрет – вот!
Честно говоря, у меня возникает сомнение, насколько эта мысль обращается именно к здравому смыслу. Чтобы вот все?! Все до единого захотели бы стать геями? Или даже какое-то более-менее значимое большинство? Мой здравый смысл в этом месте недоверчиво прищуривается и разводит руками.
Если я спрашиваю такого человека, а хочет ли он сам, собственно? Манит ли его такая перспектива? Свербит ли у него в каких-нибудь местах? Действует ли на него проклятая гей-пропаганда? Записался бы он в геи, если бы ему дали волю? Обычно я получаю ответ, что сам-то он кремень и алмаз, и потому за себя полностью спокоен, но вот дети! Дети – существа крайне нестабильные, и их легко можно уговорить стать геями, и тогда всё пропало. Человечество тут же вымрет.
ОК, допустим, что любого ребёнка можно уговорить. Хотя многочисленные научные исследования это и опровергают, но между Ветхим Заветом и наукой разверзлась пропасть геенны огненной и перепрыгнуть её не всякому под силу. Так вот, допустим, любого ребёнка можно уговорить, соблазнить, увлечь, вовлечь, растлить и пр.
Как быть с монахами? – Ответьте мне, человеколюбые гомофобы, я вас как буддист спрашиваю. Монахи не занимаются сексом вообще! Половым путём не плодятся и не размножаются, отступают то бишь от завета их же бога и нарушают естественный ход вещей. Почему? Для меня это загадка.
Не следует ли нам начать их травить? Вот в чём вопрос!
Нам – плодящемуся большинству! Тратящему на это столько сил, времени и воли, не покладая рук и прочих членов, спасающему наш биологический вид от вымирания! Не стоит ли нам очистить мир от тунеядцев?
Они же пропагандируют. Ходят туда-сюда в своих чёрных, оранжевых, бордовых и прочих странных нарядах. Преимущественно женских. Стоят в переходах, деньги собирают – на храм, говорят. А дети на них смотрят и исподволь растлеваются. Каждому ребёнку ведь хочется нарядиться в чёрное женское платье. Или в бардовую тогу. Это же красиво! Особенно шапки.
Что же мы одной рукой гей-парады запрещаем, морды геям бьём, а другой рукой даём отмашку монахам – позволяем им свободно разгуливать по улицам и метрополитенам, растлевать неокрепшие души. Получается, что одна наша рука не ведает, что творит другая? Не ровён час, все обратятся в монахи и род человеческий вымрет. Надо бы к ним присмотреться хорошенько и запретить. В крайнем случае, загнать их обратно в монастыри, чтобы не пропагандировали тут.
Экстраполяция
Даже если пропустить мимо внимания это априорное деление на “мы” – свои и “они” – чужие, тут, на мой взгляд, несколько нарушена логика, к которой так страстно призывает каждый уважающий себя гомофоб.
Во-первых, женитьба в современном цивилизованном мире – дело полюбовное и происходит по взаимному согласию. Именно такой возможности добиваются представители ЛГБТ. Я не представляю, как можно добиться взаимной любви и согласия на женитьбу у земельного участка.
Во-вторых, когда я спрашиваю очень конкретного представителя гомофобной общественности, знает ли он очень конкретного человека, желающего жениться на овце, в ответ я обычно слышу невнятное блеяние:
– Пока, мол, нет, но всякое может быть. Им только палец в рот положи – тут же женятся на овце.
И вот какую мы тут видим картину:
Итак, это был первый источник гомофобии – страх и главные механизмы защиты от него: агрессия и рационализация этой агрессии.
Отвращение
Теперь второй источник. Для того чтобы погрузить вас в его мерзостные воды, я сначала задамся вопросом:
Если дело только в страхе, что род человеческий вымрет, то почему у среднестатистического гомофоба такое разное отношение к геям и монахам? Первые вызывают у него омерзение, а вторые – уважение. Почему так?
А теперь расскажу историю из своей жизни.
Какие чувства вызывали во мне эти звуки?
Первое – было смешно от нелепости ситуации.
Второе – лёгкое раздражение от того, что они своими вздохами и вскриками без спроса влезают в моё интимное пространство. Принуждают как бы участвовать в своей оргии. А я может не в настроении сейчас, у меня может голова болит, и вообще критические дни в моей жизни наступили. Ну не до секса мне сейчас, понимаете?
Третье – мне было немного неприятно от автоматически возникающих в моей голове картин. Такое лёгкое отвращение. Дело в том, что я страдаю слабой формой гомофобии, знаете ли.
И тут я вспомнил, что несколько раз в жизни оказывался точно в такой же ситуации, только слушать приходилось звуки, издаваемые гетеросексуальной парой. В тех случаях, при сохранении в гамме моих чувств первых двух пунктов, в третьем обычно преобладало приятное возбуждение. То есть настроение поучаствовать в оргии как-то само собой возникало несмотря на критические дни и если бы меня пригласили, я бы ещё подумал, как долго, для приличия, имеет смысл кочевряжиться и отнекиваться.
Кстати, сам-то я в комнате в тот раз был не один, а с девушкой. И когда я спросил, что чувствует она, та ответила, что на месте третьего пункта у неё вовсе не отвращение, а именно лёгкое возбуждение и интерес. Извращенкой то есть оказалась, впрочем у меня нормальных друзей и нет. Сплошь фрики какие-то.
Что было дальше в этой истории, я не буду рассказывать. Оставлю вас наедине с вашей фантазией. Уж не знаю, насколько чистой. Дальше я продолжу “историческую линию” и обращусь к другой истории своей жизни.
Воспитание чувств
В детстве я был чрезвычайно брезгливым. Я терпеть не мог неприятных запахов, неприятных видов, звуков, вкусов… Демонстративно затыкал нос и другие входящие отверстия своего тела, а выходящими также демонстративно высказывал своё фу, объясняя окружающим, что сам-то я нормален, приятен и вовсе не отвратителен.
Но потом, в период взросления, жизнь начала учить меня справляться с отвращением, преодолевать его. Некоторое время я работал в морге. Трупы подчас к нам доставляли не первой свежести, да и в свежем-то трупе нет ничего такого уж притягательного. Потом судьба забросила меня в отделение больницы с тяжёлыми лежачими больными. Я работал там санитаром и, соответственно, выносил судно, мыл пациентов. Причём эти две работы я выбирал не очень-то сознательно. Лет мне было немного, в стране была непростая ситуация, так вот оно всё и сложилось.
А через какое-то время сложилось так, что мне пришлось ухаживать за больной родственницей – этого уж я точно не выбирал. В тот период, когда мне было 20 – 25 лет, многое изменилось во мне. И самым главным и полезным для себя я считаю то, что стал намного терпеливее относиться не столько непосредственно к отвратительным для меня явлениям и событиям, сколько к своему отвращению, к своим собственным автоматическим, бессознательным реакциям.
Никогда, наверное, не забуду я картину. Мою я пожилую женщину, после того как она в туалет по-большому сходила, а из неё опять непроизвольно прямо мне в руки всё это “добро” падает. И женщина от бессилия и стыда плачет. И мне, знаете ли, совсем не до отвращения, ибо сам я едва сдерживаю слёзы. Единственное, что я могу в этой ситуации сделать, не считая гигиенических процедур, это успокоить её по возможности и сказать, что всё в порядке, с кем, мол, не бывает, и даже как-то коряво пошутить чуть-чуть над всей нашей жизненной трагикомедией. Посмеяться сквозь слёзы.
А ещё в тот же период я учился в медицинском училище на медицинскую же сестру. В группе у нас было 26 сестёр и 3 брата. Причём из трёх братьев двое – геи. То есть я был потенциальным объектом вожделения 28 человек. Но устоял.
Но кроме этого, я впервые подружился с настоящими геями. И, вы представляете, они оказались абсолютно не страшными, а напротив – очень милыми и интересными людьми. Представляете, их интересы в жизни не сводились исключительно к сексу и разврату, а были такими же широкими и глубокими, как у меня. Представляете, они любили, расстраивались, злились, радовались, печалились, смеялись точь-в-точь, как и я сам. Они даже рассказывали анекдоты про пидорасов. Вообще, у них было отличное чувство юмора. И они были очень хорошими друзьями.
Откуда берутся ценности?
Главная тема моего сегодняшнего эссе – это человек в человеческом обществе. В этой сфере, как мне видится, инстинкты и прочие бессознательные автоматизмы действуют крайне разрушительно. И чем сложнее общество, тем разрушительнее на него действуют инстинкты.
На войне, к примеру, где мир однозначно делится на своих и чужих, инстинкты полезны, а вот в мирном и развитом социуме они пагубны.
Я заметил, что автоматизмы наши любят крайности. Они любят чистоту (прямо как фашисты какие-то). Выше я сказал, что в период своего становления как личности я учился следовать в большей степени за ценностями, чем за инстинктами. В общем-то, и сейчас продолжаю этому учиться, ибо становление личности – процесс бесконечный. А ценности – они не такие чистые и однозначные, как инстинкты. Ценности сложнее. Ценности больше допускают. Они учитывают сложность и неоднозначность мира.
Мы можем задать вопрос: а откуда они, собственно, берутся – ценности эти? Откуда берутся смыслы жизни?
Вырастают из почвы инстинктов. Но, заметьте, дерево, питающееся от почвы и укоренённое в ней, само почвой не является. Дерево гораздо сложнее. И вот так же и с нами – мы выросли из животных, и их шкура нам теперь мала. Наши три мозга постепенно наползли друг на друга. Несмотря на то, что мозг млекопитающего является наростом на мозге ящерицы, его устройство гораздо сложнее того, на чём он нарос. А кора головного мозга, покрывающая всё это безобразие, ещё сложнее. И мы, хотя и уходим корнями в ящерный мозг, всё же являемся в большей степени людьми.
Как минимум, у нас есть шанс ими становиться.
Так что же с ценностями? С тем, что мы называем этикой, моралью? С теми правилами, которыми мы координируем своё поведение в моменты непростого выбора? Этика глубоко связана с тем, что современные психологи называют эмоциональным интеллектом, она связана с нашей способностью к сопереживанию другим существам, со способностью поставить себя на их место, со способностью объединяться с другими. Мы социальные существа, взаимодействие – это основной механизм нашего выживания как вида, поэтому нам чрезвычайно важно объединяться с себе подобными и испытывать к ним эмпатию, сопереживание, сочувствие. Помогать им, поддерживать их. Это важно как для здоровья общества, так и для здоровья личности. Такая уж у нас обусловленность.
А ещё некоторые психологи и нейроучёные небезосновательно предполагают, что многие этические установки человечества выросли из чувства отвращения, которое у нас, по сравнению с животными, чрезвычайно развилось и усложнилось. Любое животное испытывает отвращение, но выражает это довольно просто. Оно пробует что-то на вкус, и если чувствует отторжение, то выплёвывает. Обезьяна, с её развитыми мимическими мышцами, может ещё и морду скорчить, показывая, насколько ей отвратительна эта конкретная еда. Однако пока ещё она не распространяет своё отвращение на нейроучёного, предложившего ей еду. У совсем маленьких человеческих детёнышей всё происходит так же.
А вот человек, вышедший из младенческого возраста, уже может отказаться от пищи лишь на том основании, что она лежала в неположенном месте или что её предлагает какой-то “нечистый” человек – нейроучёный, к примеру.
Немного науки
Пол Розин (Paul Rozin) из Университета Пенсильвании считает, что с развитием разума первичная, унаследованная от животных, реакция отвращения у людей расширилась до чрезвычайности, породив среди прочего контагиозную магию. Контагиозная магия – это представление, что “скверна” может перенестись на еду, предмет или человека через контакт с чем-то или кем-то, считающимся нечистым. Яркий пример тому – так называемая “каста неприкасаемых” в Индии. Хотя официально касты там отменены, многие индийцы всё ещё следуют кастовым правилам и всячески избегают контактов с представителями этой “нечистой” касты.
Мы также знаем, что в ортодоксальных обществах существует множество рационально необъяснимых в условиях современного мира правил, касающихся еды. Но это относится не только к ортодоксам. В той или иной степени магическое мышление присуще всем людям, а посему мы все бессознательно воплощаем контагиозную магию в повседневной жизни.
Пол Розин, например, проводил эксперимент, предлагая добровольцам выпить сока, к которому прикоснулся усиком стерилизованный таракан. Вот так! Насколько развита у человека фантазия и чувство юмора. Я бы до такого не додумался. В другом эксперименте он предлагал подопытным опять же выпить соку, но уже из безупречно чистого ночного горшка.
И что вы думаете? Несмотря на то, что все подопытные рационально понимали, что бояться нечего, подавляющее большинство отказывалось пить этот сок.
У животных же и маленьких детей, как известно, с этим всё проще. Все, у кого были дети, знают, как они любят размазывать своё говно по кроватке.
Более того, в применении контагиозной магии мы идём дальше своих взаимоотношений с едой. Так, в другом эксперименте людям предлагали надеть выстиранный, абсолютно чистый свитер, сообщая при этом, что вообще-то его носил Адольф Гитлер. Как вы, наверное, догадываетесь, не очень-то хотели люди его надевать, даже не имея точных доказательств, что это именно тот самый свитер. А вдруг нацизмом заразятся, что тогда делать? Лучше воздержаться, на всякий случай.
Два отвращения
Психологи и примкнувшие к ним нейроучёные выделяют два уровня человеческого отвращения: первичное и вторичное.
Первичное отвращение – это рефлекторная, укоренённая в биологии психическая реакция на всякие мерзости.
Вторичное же связано с моралью и касается более абстрактных идей. Отвращение к свитеру Гитлера тому пример.
Связь между этими двумя видами отвращения непосредственная. Практически во всех человеческих языках слова и понятия, обозначающие первичное отвращение, распространяются и на объекты вторичного. Мы называем, к примеру, политические технологии гнусными, законы, принимаемые Думой, – омерзительными, поступки продажных чиновников – отвратительными и т. д. Ну а политтехнологи, законодатели и чиновники, соответственно, называют этими же словами поступки других людей – оппозиционеров, например.
Из истории мы знаем, что отвращение к оппонентам порой доходит до полного их расчеловечивания, и тогда оппоненты объявляются крысами или тараканами. Существа эти, как известно, являются источниками заразы, а посему подлежат тотальному уничтожению. Логика довольно простая – чего с тараканами церемониться? Дустом их и в печь! Так работает контагиозная магия, доведённая до своего логического конца.
Не так давно бразильский нейроучёный Жоржи Молл (Jorge Moll) экспериментально при помощи МРТ показал, что при первичном и моральном отвращении возбуждаются одни и те же области мозга. Психологи же из Принстонского университета выяснили, что возбуждение отделов мозга, отвечающих за страх и отвращение, подавляет активность тех отделов, которые отвечают за жалость, сочувствие и вообще за восприятие других людей как людей. Например, вид и особенно запах бездомного, опустившегося человека очень часто вызывает рефлекторное чувство отвращения, которое отрезает нас от сочувствия ему. Отвращение не позволяет нам поместить себя, хотя бы гипотетически, в его ситуацию, “надеть его ботинки”, объединиться с ним на экзистенциальном, общечеловеческом уровне. Не помогает даже народная мудрость, гласящая, что от сумы и от тюрьмы зарекаться никогда не следует.
Зачем нам отвращение?
Вообще реакция первичного отвращения – это, разумеется, полезная гигиеническая реакция. Она вырабатывалась в биологических организмах миллионами лет эволюции и необходима нам, чтобы отличать полезное и питательное от вредного и опасного. Тухлая пища вызывает инстинктивную реакцию отвращения в силу того, что она отравляет.
Но если изначально отвращение выполняло в основном чисто гигиенические функции, то впоследствии в человеческом мире эволюция распространила его на решение некоторых социальных задач.
Для поддержания целостности группы вредный, опасный чужак должен быть изгнан или уничтожен. Для исполненной опасностей жизни малочисленных первобытных племён этот механизм был необходим. Именно поэтому для некоторых изолированных африканских, южноамериканских или новогвинейских племён до сих пор любой чужак, пришедший в деревню, не является собственно человеком. Человек – это исключительно и только житель деревни. Нечеловек же, в принципе, может рассматриваться в качестве еды. В жареном виде он отвращения не вызывает. Многие путешественники в связи с этими гастрономическими правилами попали на стол аборигенам. Тем же из них, кому удалось выжить, пришлось проходить специальную процедуру посвящения в человека. Интересно, что в такой чёрно-белой системе ценностей тот, кому посчастливилось повысить свой статус от еды до человека, принимается в семью и становится ближайшим родственником, братом, за которого другие члены сообщества, если придётся, то и жизнь положат.
Также в такого рода племенах всегда существовала очень жёсткая система табу. Нарушивший их безоговорочно расчеловечивался и либо превращался в еду, либо изгонялся из племени, что равносильно смерти в диких условиях жизни.
То есть вывод, который мы можем сделать, такой: сплоченность группы, а, следовательно, и её выживаемость в опасных условиях, резко повышается, если выстраивается жёсткая, однозначная система определения полезного и вредного, даже если некоторые правила абсурдны. Биологический же механизм, из которого вырастает эта система, – это первичное притяжение к приятному и отталкивание от неприятного.
В общем, чувствовать отвращение – это полезно, в том числе и отвращение к некоторым социальным явлениям.
Но!
Всегда вылезает это подлое “но”, усложняющее такую простую и стройную картину реальности.
Но!
“Сейчас” – ключевое слово.
Мы живём в лесу, в окружении щёлкающих вокруг нас челюстей диких животных, или мы живём в мире айфона и скайпа и можем в любую минуту связаться с другом на противоположной стороне земного шара? Мы озабочены выживанием человечества, или мы уже озабочены выживанием хоть кого-нибудь из тех самых щёлкающих челюстями? Семь миллиардов – не достаточно ли уже? Ну, хотя бы на время? Может быть, пора чуть-чуть приостановиться? Может быть, ветхозаветный завет: “Плодитесь и размножайтесь” несколько обветшал? Может, монахи правы? Может быть, мир изменился, и не все старые правила работают теперь?
А я?
Я – набор инстинктов и автоматических реакций, машина для выживания и продолжения биологического вида? Эгоистичный ген?
Или, может быть, я – человек?
Что такое человек?
Человек и природа
И вот возвращаюсь я к вопросу: что такое человек? Всё время я к нему возвращаюсь. Не знаем мы, что такое человек. Не знаем, куда мы бредём своей шумною и разноликою толпой. Но одно можно сказать, что от мира чистых инстинктов мы, как вид, уходим всё дальше и дальше. Мы создаём какой-то свой собственный мир, вторую природу. Фактически, на 50 % мы уже живём в этой второй природе. Если не на 60.
Правильное ли это направление, никто сказать не может. Но мы туда идём, и это факт. Вернуть в пещеры нас может только мировая катастрофа. Разумеется, нам теперь надо быть очень аккуратными, чтобы не дойти до этой катастрофы, не разрушить окончательно те 40-50 оставшихся процентов первой природы. И в этом, кстати, нам должны теперь помочь не инстинкты, а разум. Если мы не хотим своим безумным инстинктивным поведением окончательно погубить планету, нам необходимо ясно увидеть, что мы пилим сук, на котором сидим. Это вопрос здравого смысла, а вовсе не какой-то обожествляющей природу духовности. Вопрос очень простой: какой мир я хочу передать детям? Своим или чужим, не важно. Мир помойки или что-то почище?
Впрочем, если вам хочется обожествить природу, в этом я не вижу ничего предосудительного. Однако тут важно не только поклоняться ей, но и делать что-то конкретное. В первую очередь, умерять свои природные, инстинктивные реакции, типа жадности и отвращения.
Человек и общество
Но от взаимоотношений человека и планеты вернусь ещё раз к другой сфере – отношениям человека и людей. И ещё раз задам тот же вопрос: не кажется ли вам, что мы больше не живём в деревне, окружённой лесом и дикими зверьми? Не кажется ли вам, что мы уже живём в общности, называемой человечеством? Не кажется ли вам, что даже если посмотреть с самой прагматичной и циничной позиции, воевать становится всё более и более невыгодно? Потому что те ресурсы, которые мы завоёвываем, не идут ни в какое сравнение с тем разорением, которое вносит в нашу жизнь война. Наше оружие стало слишком мощным. Вместе с врагом оно уничтожает также и те ресурсы, которые мы хотели бы захватить. Разграбить город и обогатиться на этом уже не получается. Получается только стереть город с лица земли, а дальше придётся самому же его и отстраивать. А это накладно.
Наконец, не кажется ли вам, что, по сравнению со временем даже в сто лет назад, ценность отдельно взятой человеческой жизни в цивилизованном обществе выросла многократно?
Это просто стало априорной ценностью. Любая война приносит разорение. Война между государствами разоряет государства, война между группами внутри одного общества подтачивает и ослабляет общество, война в семье разрушает семью, война внутри отдельно взятой головы сводит с ума голову.
Я считаю, что ни в какой войне нет рациональной, разумной основы. Война всегда исходит из инстинктивной реакции на опасность. Война – это связка “страх – агрессия”. И даже если голос разума пытается донести идею того, что договориться, где-то пойти на уступки, где-то попробовать поставить себя на место оппонента – это полезнее для сохранения целостности мира, целостности страны, целостности семьи, целостности отдельно взятой головы etc., инстинкты и рефлексы очень часто берут верх.
И тогда всё рушится.
Опасность чистоты
Но когда я говорю о разуме, я хочу подчеркнуть, что для меня разум и рационализация – это “две большие разницы”. Их не всегда легко отличить друг от друга. Я считаю, что основное их отличие состоит в том, что разум стремится увидеть как можно более широкую картину мира, а рационализация старается “разумно” обосновать своё инстинктивное, узкое поведение.
Я считаю, что сейчас самым опасным для нас является сцепление инстинктов и рационализации. Если мы пропускаем фазу осознания инстинктов, мы пропускаем и фазу сцепления инстинктивного поведения с рационализацией. Но если раньше это сцепление, вооружённое определёнными технологиями, позволяло перерезать горло максимум сотням или тысячам “неправильных людей”, то сейчас – миллионам. Недавняя история демонстрирует, что сейчас у нас вполне может получиться рациональное и логичное обоснование причин, по которым евреев, цыган, славян, коммунистов, инвалидов, психически больных, геев необходимо сжечь в печи. Причём поставив этот процесс на конвейер.
Понятно зачем. Для чистоты, для чистоты всё это необходимо! Помните принцип контагиозной магии? Они ведь все заразные, они плодятся как крысы и тараканы и не ровён час заразят, испортят наших, таких чистых, арийских детей! Вот поэтому я и считаю, что идея чистоты, захватившая голову человека пещерного, которому при этом достались технологии человека разумного, гораздо страшнее любой реально существующей грязи.
Каково же лекарство?
Я считаю, что Путь, предложенный Буддой Гаутамой, как раз был путём к мирному сосуществованию: с миром в целом, с различными социальными группами и с самим собой. Путь этот, хотя и можно дробить на бесконечное число шагов, тем не менее включает три больших сферы: осознанность, этику и мудрость. Если приложить эти три сферы к рассматриваемому мной примеру конфликта ЛГБТ – ГО (гомофобное общество), то я вижу путь этот таким.
Работа гомофоба над собой
Так как сила и власть сейчас находится у ГО (оно же большинство), то и ответственности у ГО гораздо больше. Я и сам, как уже упоминал выше, отношусь к этому большинству. Я чувствую в себе проявления лёгкой гомофобии. Мне неприятны прикосновения мужчин, если они хоть чуть-чуть ассоциируются у меня с сексом. Это иррационально, но это так. Поэтому буду говорить “за нас – за гомофобов”. Как нам работать с собой, чтобы не поддаваться этой заразе – рефлекторной гомофобии?
Первая составляющая буддийской Дхармы, как я сказал, – это осознанность. Следовательно, мне, как гомофобу, важно осознавать, какие именно импульсы я испытываю, когда встречаюсь с представителем ЛГБТ или даже просто с этой темой. Что я чувствую на уровне тела? Какие фантазии, ассоциации, образы у меня рождаются?
Для примера вернусь к своему “Мюнхенскому процессу”. Помните историю, с которой я начинал, – “случай в отеле”?
Вот лежу я на кровати и слушаю сладострастные вздохи двух мужчин за стеной. У меня автоматически в голове рождается картина. Я представляю, как они это делают. Я сам мужчина, поэтому, опять же автоматически, какие-то части моего сознания начинают идентифицироваться с ними…
Но мои генетические и психологические установки другие, нежели у них. И происходит внутренний конфликт – такая небольшая война внутри. Я начинаю испытывать отвращение к картинам, возникающим у меня в голове, но при этом перенося это отвращение на внешних по отношению ко мне мужиков за стеной…
Видите, какая непростая игра внешнего и внутреннего здесь происходит. Сначала автоматическое присваивание опыта, затем автоматическое же выталкивание его наружу – создание внешнего “врага” и отвращение к нему. И всё это происходит внутри одной личности – во мне. Всё это происходит мгновенно!
Вспомните контагиозную магию. Похоже, именно так она и возникает.
И здесь я встаю перед развилкой выбора.
1. Я могу увлечься войной и начать себя подзадоривать и накручивать. Говорить себе, например, какие они пидорасы, как они всех нас, нормальных людей, затрахали. Да как они вообще смеют вторгаться в моё личное пространство? Я могу стучать им в стену, идти жаловаться администрации отеля, попытаться выломать дверь и т. д.
2. Я могу увлечься самоисследованием. Какие чувства у меня вызывает эта ситуация? Как они переживаются в теле? Какие картины возникают в голове?
Если я остаюсь какое-то время в процессе этой интроспекции, или медитации, если хотите, то постепенно я начинаю видеть, что это всего лишь мои программы, мои обусловленности. У этих парней за стенкой свои обусловленности, у меня свои. Да, сами обусловленности у нас разные, но факт, что и я, и они, просто обусловленные различными программами существа, объединяет меня с ними. И я, и они – просто люди, желающие секса, любви, счастья. Такие несовершенные люди – обусловленные, заброшенные в этот сложный, таинственный, непонятный, огромный мир.
Здесь, как вы понимаете, мы вступаем на территорию этики – второй составляющей буддийской Дхармы. Помня о том, что все мы – чувствующие существа, страдающие от различных обусловленностей жизни, я могу объединиться с этими мужчинами не на уровне наших различий, а на уровне нашей одинаковости. Например, представить себе, что это я сейчас занимаюсь сексом со своей любимой женщиной и сильно увлёкся этим процессом – глубоко дышу и громко мычу. И что бы мне хотелось сейчас от моего соседа за стеной? Хотелось бы, чтобы он вёл себя тихо и вообще ничем не выдавал своего присутствия – вот чего.
И ведь нет ничего страшного в том, чтобы чуть-чуть потерпеть неудобства, зная, что за стенкой люди счастливы. Ну сколько они будут пыхтеть и стонать там? В лучшем случае, полчаса, а в среднестатистическом – три минуты. Что, мне трудно потерпеть это что ли? Трудно перевести всё это в забавную шутку?
Теперь мы подходим к третьей составляющей Дхармы – мудрости.
Мудрость для меня связана с расширением взгляда на жизнь, с допущением различных вариаций жизни, с допущением её сложности, неоднозначности, с большей целостностью, с прекращением войны, со способностью договориться и объединиться.
Поэтому дальше мы можем попробовать расширить ситуацию моего отдельно взятого отеля до ситуации отдельно взятой планеты и посмотреть, можем ли мы допустить факт, что люди, живущие на этой планете, разные, обусловлены разными программами. Именно поэтому все никогда не станут геями, все никогда не станут “натуралами”, все никогда не станут монахами. Все всегда будут разными. Однако то, что нас всех объединяет, – это наша человечность и настоятельная необходимость научиться уживаться на этой планете, не сжигая друг друга в печах. Ради этой цели можно и потерпеть некоторые неприятные ощущения – лёгкого гомофобного отвращения, например.
Я очень рад, что народы и правительства некоторых стран, наконец, сумели повзрослеть настолько, чтобы учиться включать в общество всё большее количество репрессированных групп. Учиться уживаться на одной территории очень разным по своим обусловленностям людям. Учиться договариваться. И меня очень печалит, что другие народы и правительства предпочитают жить в состоянии непрерывной войны со всем миром – внешним и внутренним. Как дети, ей богу!
Три истории
Чтобы несколько укрепить свои легковесные слова, хочу привести три истории из жизни авторитетов. Я думаю, два из них не зря появились в относительно близкое друг к другу историческое время. Осевое время, когда человечеству необходимо было выходить из пещер, фигурально выражаясь, и начать двигаться в сторону более сложной цивилизации. Это движение с большим трудом, но продолжается до сих пор. И я верю, что до тех пор, пока наша цивилизация будет существовать, движение к большей сложности и целостности также будет продолжаться.
Случай Будды
Как-то, будучи уже преклонных лет и путешествуя лишь со своим ближайшим другом и помощником Анандой, посетил он одну коммуну, в которой компактно проживали его последователи. Ну, поговорили, помедитировали вместе. Затем Гаутама обратил внимание на неприятный запах, исходящий от одного шалаша. Зашёл туда, смотрит, а там человек лежит, измученный болезнью, обессиленный и весь в собственном дерьме.
Спрашивает он окружающих духовно продвинутых медитаторов:
– Что это с ним?
– Дизентерия, – отвечают медитаторы.
– А почему в говне весь?
– Так ведь дизентерия! Добежать до леса не может, слаб слишком, вот и обосрался.
– Нет, я вас спрашиваю, почему вы его не помыли?
– А с какой стати-то? У нас тут каждый своим собственным развитием занимается. Кто ж виноват, что у этого человека такая карма? Пусть сам её и искупает. В конце концов, нам он тоже ничего хорошего не сделал. Мы ему ничего не должны. Да и противно это – с говном возиться, особенно чужим.
– Ну ладно, – скрипнул зубами Будда. – Ананда, пойдём-ка со мной.
Пошли они с Анандой – два старика, налили воды в таз, помыли больного, травяную подстилку под ним поменяли. Лекарства какого-то дали из своих запасов.
Побыли ещё пару дней при больном, пока он не начал на ноги вставать и не смог сам себя помаленьку обслуживать. Потом собрались уходить.
Собрал опять Будда всю коммуну и говорит:
– Знаете что, ребята, ежели вы своей головой до некоторых элементарных правил общежития не доходите, придётся вам объяснить, пользуясь, так сказать, положением. Вот скажите, вы меня уважаете?
-Да, учитель, ещё как, – загудели последователи.
– Любите вы меня?
– Как родного, учитель!
– Если бы я заболел, вы бы обо мне позаботились?
– Конечно, учитель, всё бы сделали, что только в наших силах!
– И жопу бы мне мыли, если бы пришлось?
– Почтём за великую честь, учитель!
– Ну так вот, прямо с этого момента, друзья мои, знайте: если кто у вас в коммуне заболеет, автоматически считайте, что это я заболел, и относитесь к нему так же, как ко мне. А если не будете так относиться, то, прошу вас, не называйте себя моими учениками и последователями.
Поклонились они с Анандой коммунарам и пошли дальше.
Случай Христа
…Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего.
А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных.
Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники?…
…Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки”.
От Матфея
Случай Юджина Дебса
“Юджин Дебс ушел из жизни в 1926 году, когда мне самому не было еще и четырёх. Он пять раз баллотировался в президенты от Социалистической партии и в 1912 году набрал 900 000 голосов, что составляло почти шесть процентов от общего числа избирателей. Можете себе представить?
Во время предвыборной кампании он произнёс следующие слова:
“До тех пор пока существуют униженные, я — их представитель.
До тех пор пока не перевелись преступники, я — один из них.
До тех пор пока хотя бы одна душа томится за решеткой, я не чувствую себя свободным”.
Неужели, вставая каждый день с кровати ни свет ни заря, вам не хочется сказать:
“До тех пор пока существуют униженные, я — их представитель.
До тех пор пока не перевелись преступники, я — один из них.
До тех пор пока хотя бы одна душа томится за решеткой, я не чувствую себя свободным?”
Обращение к воздержавшимся
Помните, я начинал этот текст с того, что моё фейсбучное сообщество разделилось на три неравные части: мрачных гомофобов, радужных гомофилов и бесцветных воздержавшихся? Воздержавшихся, как и в любой конфликтной ситуации, гораздо больше, чем представителей первых двух категорий. Как вы, наверное, догадываетесь, текст мой обращён в основном к этой обширной группе неприсоединившихся. И вот что я хочу сказать в завершении.
Быть умеренным и воздержанным – это, разумеется, очень хорошо, только не надо забывать, что воздержавшиеся тоже испытывают на себе общечеловеческую дукху, а, следовательно, плывут всё на том же общечеловеческом корабле. В связи с чем я задаю вопрос – вам и себе: является ли эффективной такая стратегия плавания, когда вы старательно не замечаете других членов команды корабля? Просто отворачиваетесь от них, потому что то, чем они заняты, вас вроде бы не касается. Это не ваши проблемы. Их страдания – не ваши страдания. Они слишком далеки от вас, ведь вы находитесь на палубе корабля, а они – в трюме.
Но, знаете, общественные проблемы, если их не замечать, имеют свойство расширяться и постепенно становиться вашими тоже, и пожар, вспыхнувший в трюме, вполне может перекинуться на палубу.
Тут не грех вспомнить пусть и затёртое уже, но по-прежнему актуальное высказывание немецкого пастора Мартина Нимёллера:
“Когда они пришли за коммунистами, я молчал — я не был коммунистом.
Когда они пришли за социал-демократами, я молчал — я не был социал-демократом.
Когда они пришли за профсоюзными активистами, я молчал — я не был членом профсоюза.
Когда они пришли за мной — уже некому было заступиться за меня”.
Ведь любители моральной чистоты очень активны и не остановятся, пока не очистят землю от всего живого, включая и себя.
Упражнение
Вспоминая Нагорную проповедь Христа и его предложение поставить себя на место человека и подумать, как бы вы хотели, чтобы к вам относились другие, хочу предложить проделать короткий эксперимент.
Вот, предположим, вы – гетеросексуал, и таких, как вы, немного, а подавляющее вас большинство – наоборот, гомосексуалы, и вы им отвратительны, потому что… Да просто отвратительны.
Как бы вы хотели, чтобы к вам относились? Хотели бы вы, чтобы вполне интеллигентные люди говорили вам, к примеру:
– Вот что вы дёргаетесь? Чего вам ещё надо? Не сажают вас уже, в печи не сжигают! Чего вам спокойно не живётся? Зачем на улицы выходите, население волнуете? И зачем вам дети, если вы всё равно уроды? Детей тоже изуродовать хотите? Наших детей?
Хотели бы вы, чтобы эти вполне интеллигентные и образованные люди переплетали свои фантазии о вашей постельной жизни со своим представлением об устройстве социальных институтов и юридических процедур, принятых в обществе? Хотели бы вы, чтобы эти люди оправдывали свои фантазии рациональными замечаниями о спасении рода человеческого, об эволюционном тупике, к которому ведёт ваш способ жизни, который вы, кстати, не выбирали? О том, что, будучи “гетероскептиками”, им в принципе неинтересно дискутировать с вами, ибо ваши проблемы мелки и для общества в целом незначительны. Общество в целом занято более глобальными задачами. Хотели бы вы от рождения принадлежать к касте неприкасаемых?
Или может быть вы хотели бы иметь равные права в своей юридической защищённости с так называемым большинством? Хотели бы, чтобы люди, составляющие общество, считали вас абсолютно таким же человеком, как они сами? Со своими причудами, может быть, со своими склонностями и обусловленностями, но таким же человеком.
А в этой песне поётся о том, что…
Наша Вселенная продолжает расширяться и расширяться,
Свистит, так сказать, во все стороны,
Со скоростью света, ну вы, в общем, в курсе,
Двенадцать миллионов миль в минуту – вот это скорость!
Поэтому, когда почувствуешь себя крохотным и незначительным,
Вспомни, товарищ,
Насколько вообще невероятно было твоё рождение,
И молись, чтобы где-нибудь в космосе нашлась разумная жизнь,
Ибо здесь, на земле, сплошь одни пидорасы!
P.S.
P.P.S. Одна моя подруг, прочитав текст, предложила раскрыть тему ещё шире:
“Тобою упущена такая тема, как религиозное неприятие гомосексуальности – “это ж грех, это ж содомия! Это ж служение дьяволу! Мы не можем допустить растление общества, такому вообще не место на земле”… Вот где страшно жить”.
Так как религиозные фанатики не являются моей целевой аудиторией, то я действительно опустил примеры совсем уж ветхозаветной гомофобии. Меня всё таки больше интересует гомофобия более тонкая, “интеллигентная”.
P.P.P.S.
Так вот. Автор картинок – Терри Гиллиам – небезызвестный режиссёр и соучастник банды шестерых, под названием “Летающий цирк Монти Пайтона” (Monty Python’s Flying Circus). Картинки, соответственно, из этого шоу. Кто делал гифки – я не знаю, очевидно, какие-то добрые люди, энтузиасты своего дела.
Взяты они отсюда:
PPPPPPPPPPP.S.
И у меня теперь всё.
Всего вам доброго и, надеюсь, до следующих встреч.
И помните: в каждое мгновение у вас есть выбор – сделайте лучший.
А теперь идите и медитируйте!