На днях умер мой отец. Это случилось не внезапно, ибо он медленно угасал в течение последних двух недель. И мы все – его семья – готовились к этому моменту, провожая его и отпуская.
И всё-таки внезапно.
Хотя не только последние две недели, но и несколько последних лет всякий раз, когда я смотрел на отца, я видел и чувствовал, что он как будто медленно растворяется, его жизнь неспешно исчезает, тем не менее этот момент ухода оказался внезапным. У меня всегда возникает переживание соприкосновения с глубочайшей тайной жизни в такие моменты. Вот и сейчас возникло.
Он был, был, был… и в каждое мгновение его жизни с ним была вся его жизнь, была цельность его жизни. А я, как свидетель его жизни, также при каждой нашей встрече соприкасался именно с этой непрерывностью, с этой цельностью жизни. Это словно войти в реку: всякий раз, входя в неё, я встречаюсь с новой, никогда прежде не ощущаемой, уникальной рекой, но в тот же момент я встречаюсь и со всей рекой – от истока до устья, хотя и не могу видеть их в данное мгновение. Я просто знаю: вот она, река – вся река сразу.
И я говорю ей: “Здравствуй, река!”
Я вырос на широкой реке Волге. Мы все там выросли – мой отец, моя мать, мой брат. В течение шестнадцати лет я каждый день видел Волгу из окна своего дома, часто гулял по берегу, пересекал её на лодках и катерах, а зимой – по льду и, конечно, я часто плавал в ней. Волга всегда была разной, но всегда – Волгой. Вот и отец, за всю мою пятидесятилетнюю жизнь с ним, всегда был разным и всегда – отцом.
У Лори Андерсон в стихотворении World without end есть такие слова: “When my father died it was like a whole library had burned down” – “Когда умер мой отец, будто целая библиотека сгорела”.
Я же вслед за ней могу сказать: “Когда умер мой отец, будто целая река исчезла”. Это очень странно, очень таинственно. Как это возможно – быть, а потом не быть? Но это так.
Сейчас я живу у моря – смотрю на него каждый день, хожу по берегу каждый день, часто плаваю в нём. Море кажется мне более точной метафорой жизни, чем река. Море не однородно, в нём сосуществуют и переплетаются мириады непрерывно меняющихся потоков – влияющих друг на друга, зависящих друг от друга, друг друга порождающих, друг друга поглощающих… а море остаётся. Море всё в себя включает, всё объемлет, и ничто в нём не отдельно. Мир без конца –помнит меня.
World without end
I remember where i came from
There were burning buildings and a fiery red sea
I remember all my lovers
I remember how they held me
World without end remember me.
East. the edge of the world.
West. those who came before me.
When my father died we put him in the ground
When my father died it was like a whole library
Had burned down.
World without end remember me.
– Laurie Anderson
Я помню, откуда я пришла
Помню горящие здания и красное море огня
Я помню всех своих любимых
Я помню, как они держали меня
Мир без конца – помни меня.
Восток. Край света.
Запад. Те, кто пришёл прежде меня.
Когда умер мой отец, мы положили его в землю
Когда умер мой отец, словно целая библиотека
Сгорела дотла.
Мир без конца – помни меня.
– Лори Андерсон
Живя в последние годы в другой стране, я виделся с родителями редко, и всякий раз замечал, как они изменились с момента нашей предыдущей встречи. Они действительно будто растворялись во времени, становясь всё более хрупкими, тонкими и прозрачными. Я наблюдал это со смесью печали и изумления.
Изумление перед тайной появления и исчезновения помогает мне справляться с горем потери, ибо тайна порождающей и убивающей всё на свете жизни очень вместительна. Она умещает в себе и горе, и радость, свежесть встречи и тоску разлуки, свет и тьму, верх и низ, восток и запад. Она умещает в себя все противоположности, и она поразительна. Мир без конца – помнит всё. Он помнит моего отца и помнит меня.
Вчера вечером прошла сильная буря. Когда хляби небесные постепенно начали закрываться, на западе снова выглянуло солнце, до заката которого ещё оставалось несколько минут, а на востоке появилась радуга – ворота, открывающие путь в тайну. “Ну вот, ну вот… – подумал я. – Восток. Край света. Запад. Те, кто пришёл прежде меня”.
Сейчас я провожу облачный ритрит на тему отношений эстетики, бытия и этики под названием “Искусство видеть искусство”, в связи с чем каждое утро начинаю с созерцательной встречи с каким-либо произведением искусства. На ближайший месяц это основная моя практика. Сегодня встретился с картиной Пабло Пикассо “Девочка на шаре”. Отклик, который у меня родился от этой встречи, во многом характеризует моё состояние на протяжении сегодняшнего утра:
хрупкость и сила – близнецы-сёстры
разные снаружи – единые внутри
хрупкость танцует – сила смотрит
сила поддерживает – хрупкость смеётся
обе играют –
обе танцуют –
обе ищут друг друга –
находят –
теряют –
сила и хрупкость друг в друге
души не чают
эту игру
эту любовь
я называю жизнью
а вдалеке кони пасутся.
Всего вам доброго и, надеюсь, до следующих встреч.
И помните: в каждое мгновение у вас есть выбор – сделайте лучший.
А теперь идите и медитируйте!