Хроника жизни одного ростка 10

Десятая неделя

Понедельник

На проходящем сейчас облачном ритрите, где мы пестуем и взращиваем четыре брахмавихары – качества, которые можно перевести как “достоинства”, или “добродетели“, или “измерения души”, с сегодняшнего дня мы приступили к культивации радости и со-радости. А погода между тем у нас очень неустойчива. Вчера ещё я гулял хоть и по ветренному, но залитому солнцу городу, а сегодня с раннего утра зарядил дождь, которому, кажется, долго ещё не будет конца. Небо серое, ветер порывистый, в доме холодно, однако у меня нашлась внутренняя печка и внутренняя же лампочка. Да, внешние обстоятельства не слишком греют, но зачем же мне непременно быть жертвой обстоятельств, жертвой неблагоприятных погодных условий и вообще жертвой?

Слово брахмавихара раскладывается на два: “Брахма” и “вихара”. Брахма – это бог, прошу знакомиться! У бога, понятное дело, много задач, много забот, но одна из них – заботиться о том, что он натворил. Вот сотворил он меня, к примеру, теперь заботиться обо мне надо, не бросать же на произвол судьбы. А я буду возлежать у него в ладонях. Ну или у Христа за пазухой тихо сидеть. Сейчас многие в фейсбуке любят восклицать: “Хочу на ручки!” А к кому на ручки-то? К нему, конечно… “Ехали, ехали, в ямку бух…”

Ну вот, с Брахмой разобрались. А что там с вихарой-то? А вихарой, ещё со времен Будды нашего Гаутамы, назывались места, где бродячие его, Будды, последователи останавливались на ночлег или на ритрит. То есть вихара – это укрытие, дом, жилище, да хоть сад, но защищённый от непогоды и прочих опасностей этого мира.

Вот и выходит, что, культивируя в себе эти четыре брахмавихары, мы вступаем под защиту высшей инстанции, вступаем в Дом Бога. У дома этого, как и у любого другого, внизу имеется пол – это качество уравновешенности, наверху крыша – дружественность, одна дверь – сострадание, а другая – со-радость. А стен у него нет – зачем они ему, если он в ладонях Бога примостился?

Ну вот, и с сегодняшнего дня открыли мы дверь со-радости. И возрадовался я, и стали мне нипочём ни дождь, ни ветер, ни прочая окружающая гнусь. Даже маленькое землетрясение сегодня случилось, кстати, в момент медитации, а мне хоть бы хны: подумал, что это соседка протопала так, что дом затрясся. Только потом прочитал, что, дескать, было оно, было землетрясение-то, с эпицентром в Хорватии, а по Словении так, мягкой волной прошло. А я тут, понимаешь, сижу и радуюсь! И не только радуюсь, но и сорадуюсь, как Чжуан-цзы рыбам.

А пенёк ростка что же? И за него, конечно, радуюсь. Пусть пьёт дождевую воду.

…

Вторник

Только что кончился затяжной дождь. Надолго ли? Капли всё ещё стекают по стеклу, по черепицам, по водосточным трубам. Насквозь промокли доски террасы, стол, мои тапки, крылья чайки. Корень пенька ростка жадно пьёт воду. Про крылья чайки и корень пенька – это не точно, но мне так представляется, и не важно, прав я или нет.

Скажи мне, небо, твои слёзы – о чём они? Это слезы горя, печали, жалости, нежности, умиления, радости? Или, может быть, ты так переполнилось этим миром и всем в нём происходящем, что уж нету никакой мочи сдерживать свои чувства? Слоган нашей пиранской солеварни гласит: “Соль – это море, которое не смогло вернуться на небо”. А ты, небо, теперь возвращаешься к морю?
Мы в нашей Сангхе продолжаем практику радости и со-радости – такая у нас новогодняя неделя.

Одна участница ритрита написала:

“Сегодня очень много смеялись над моим блюдом: я словила волну эксперимента, и получилось невкусно, но смешно. И вот это радость или просто смешно? Или дочь вызывает умиление – а это радость или нежность? Любовь? А вкусная еда — это радость или удовольствие? Это всё про оттенки или это другие чувства? Или уместнее использовать “и” вместо “или”?

Да, многие чувства просто не могут вместиться в одно слово, и если мы пытаемся это сделать, то просто обедняем себя. Мы пытаемся втиснуть глубокое, зачастую амбивалентное переживание в прокрустово ложе чёткого определения, в алгоритм “да или нет”, “ноль или единица”. Мы как будто пытаемся подражать роботам, которых создаём сейчас. Сначала мы создаём искусственный интеллект, а потом он диктует, какими мы должны стать: чёткими, логичными, рациональными автоматами. Мы должны ясно и быстро распознавать свои эмоции, чувства, переживания, чётко называть их определённым словом, фиксируя их этим словом, определяя, определяя, определяя… да – нет, да – нет, да – нет, или – или, ноль – единица… Вот вам майндфулнесс, тренируйтесь!

Между тем в природе не существует круглого или квадратного, не существует гладкого и ровного. В природе всё извилисто и шероховато, в природе всё торчит в разные стороны.

Мы, люди, природные существа, а не компьютерные алгоритмы, наши чувства не причёсаны, они не квадратные и не круглые. Наши состояния – это симфонии, богатые оттенками и переходами, чтобы понимать их, нужно внимательно слушать. Нужно учиться распознавать тональности, но при этом слушать всю полифонию одновременно. Вот вам майндфулнесс, тренируйтесь!
А выражать чувства… как их выражать, если они торчат во все стороны? Есть для этого языки, есть, конечно. Музыка, танец, поэзия и самое важное из искусств – дыхание.

Да, да, кино тоже, не забыл я про него.

Я же припадаю к живому роднику эссе Догэна, выражавшему невыразимое, выворачивая язык наизнанку.

“Пока Дхарма ещё не заполнила твои тело и ум, ты можешь считать, что ты уже целостен. Однако когда Дхарма переполняет тело и ум, ты понимаешь, что чего-то не хватает.
Это как будто выплыть в лодке на середину океана – ты оглядываешься во все стороны и видишь только воду, и тебе кажется, что океан круглый.

Тем не менее великий океан не круглый и не квадратный, он многообразный. У океана есть множество характеристик. Для рыб это дворец, для богов на небесах это жемчужина. А ты своими человеческими глазами можешь видеть его только как водяную окружность. То же самое относится ко всему в этой Вселенной.

Этот запылённый мир и Путь Будды за его пределами содержат в себе множество черт, качеств и событий, однако твои глаза могут прозревать их только в меру тренированности взгляда практикой Дхармы. Так что, если ты хочешь видеть жизнь со всеми её событиями и чертами такой, как она есть, вспоминай, что океан и горы проявляются мириадами черт и характеристик, а помимо круглого и квадратного в этом мире существует множество других форм. И вообще, кроме этого, знакомого тебе мира, имеются и другие миры, расходящиеся во все стороны, куда ни посмотри.

Однако при этом тебе нужно помнить, что всё вышесказанное относится не только к далёкому и недостижимому, но также расположено и прямо под твоими ногами, и, скажем, в единственной капельке воды”.

И как тут не вспомнить моё любимое стихотворение Иссы:

Наша жизнь – росинка.
Пусть лишь капелька росы
Наша жизнь – и всё же…

Среда

На днях я встречался с друзьями, с которыми вот так, цельной компанией, не собирались уже почти двадцать лет. Встречались время от времени парочками-троечками, а вот так, чтобы собраться всем вместе и посидеть, повспоминать прошлое, давно уже не случалось. А между тем когда-то мы близко дружили, вместе работали, переживали очень много глубокого совместного опыта и чувствовали друг друга практически как членов одной тёплой семьи.

И вот встретились в зуме. И нахлынули воспоминания. Но не только они – пришло также непосредственное переживание близости, сопричастности. И в чувстве этом ни пространство, ни время не были важны. То есть не важны совсем! Даже смерть не важна, ибо наш погибший друг, ради памяти которого мы, собственно, и собрались вместе, тоже сейчас с нами. “Ибо где двое или трое соберутся во имя Мое, там буду и Я посреди них”.

Потом, уже после нашей встречи, когда я сел помедитировать и проводить день, я почувствовал какой-то новый уровень переживания целостности, заполнившего меня. Вернув себе прошлое, я вернул… нет, не потерянную, но забытую, как будто бы отложенную в сторону часть себя.

Полезное это дело – доставать из дальних тайников души драгоценные, но почему-то отодвинутые от света сознания части жизни. Особенно если живёшь уже достаточно давно и от драгоценностей этих все внутренние ларцы ломятся.

На своих программах я часто обращаюсь к теме времени, ибо что может быть важнее времени? Ведь время – это именно тот мир, в котором мы и живём, время – это именно та жизнь, которая проживает нас. Мы – это существа времени. Одна из медитаций, которую я часто предлагаю, это “Река жизни”, она же собственно “Река времени”. И метафора реки указывает на основной парадокс нашей жизни. В каждый момент времени это новая река, новая жизнь, новый я: одно мгновение – и вот опять новый я, и нет такого места, где существовал бы старый, прошломгновенный я, как не существует такого места, где лежал бы прошлогодний снег или цветут прошлогодние цветы. И само мгновение-то это не длится нисколько, нет у него протяжённости, и нельзя его поймать и зафиксировать, нельзя остановить. Но в то же самое время вся река, всё время моей жизни от истока до устья – это одна цельная река. Это и есть та река, которую я называю собой, у этой реки моё имя.

Этот парадокс и нужно нам как-то вместить в своё сознание. А ещё – тот факт, что все реки впадают в океан и, мало того, река ещё и непрерывно воспаряет в небо и проливается из него дождём.

Всё это и есть моя жизнь. И скоро Новый год. И новые зелёные росточки прячутся в щелях террасы, дожидаясь своего времени, дожидаясь весны.

Четверг, 31 декабря

Символические даты – особенные дни волшебства. Выдуманного, конечно, волшебства, ибо если год круглый, то какая, по существу, разница, где отметить порог завершения старого и начала нового? Да и сама округлость года – тоже символ, хоть и вырастающий из округлостей земли, солнца и прочего окружающего нас космоса. Но выдуманное волшебство разве не реально? Вон она, ёлка, а на ней шары – зачем они? Затем, что это символ, а символ даёт смысл, которого негде больше взять, кроме как только выдумать.

Однако наряду с символами и историями для меня важно присутствие, или бытие. Вот это переживание “я есть”, которое зависит только от того, в сознании я сейчас или нет. Если сознания нет, то нет и меня, а значит, и говорить об этом нечего. Но вот я есть, есть это дышащее бытие, оно не зависит от времени года или дня. Что важно для него?

Сладкое послевкусие от горького чая важно, крик чайки важен, шаги случайного прохожего на улице, аромат прохладного воздуха, распространяющегося из открытого окна, вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох – кажется, что это самое важное. В этом нет никаких символов, никаких шаров и ёлок, никакого Нового года… но есть волшебство. Не придуманное, но переживаемое. Ведь разве не удивительно, что всё существует, вместо того чтобы не существовать? Вот хотя бы это дыхание существует, и крик чайки, и всё прочее. И даже боль. Да, часто хочется, чтобы её не было, но ведь она, как и радость и всяческие приятные переживания, тоже указывает на то, что я живой, возвращает меня к бытию: вот чувствуй, чувствуй бытие прямо сейчас, пока болит.

Однако прямо сейчас, чувствуя дыхание и всю эту чудесность бытия, что-то во мне порождает чёрные буквы, слова и предложения на белом экране. Прямо сейчас случаются символы. Эти символы разговаривают и со мной, и с другими, кто может их прочитать. И может быть, они могут указать в сторону бытия – вот оно, здесь, вот оно, сейчас. Не в прошлом году, не в наступающем, а в этом вдохе или вот, вот, вот в этом выдохе – фух, наконец дождались его, бытия. Долго его не было.

Для меня идеальный образец того, как можно с помощью символов указать на бытие, – это стихотворение Догэна (люблю его вспоминать, особенно под Новый год):

Цветы — весной,
Кукушка — летом.
Осенью — луна.
Чистый и холодный снег —
Зимой.

Соединять в себе бытие моего ростка и его символическое значение для моей жизни – вот что для меня важно. Мне кажется, эта возможность связывать воедино бытие и историю – это и есть основа нашего, специфически человеческого, бытия, из которой рождаются как многочисленные наши страдания и беды, так и не менее многочисленные успехи в преодолении страданий и бед.

Так пусть будет новый год, “как будто жизнь начнётся снова”, и пусть будет бытие без начала и конца. Точнее, есть бытие – вот оно, прямо сейчас.

Пятница, 1 января

Мне кажется, Новый год – это единственный праздник, объединяющий всё человечество. Все остальные локальные. Даже если какое-нибудь локальное отмечает пара миллиардов человек, всё равно праздники объединяют людей преимущественно на основе национальной, государственной, религиозной идентичности, но не общечеловеческой. И только Новый год выходит за эти “племенные” границы. И да, конечно, есть китайцы и индийцы, мусульмане и израильтяне, у которых кроме этого – общечеловеческого – Нового года имеется ещё и свой особенный, отдельный, и тем не менее вот этот наш общий Новый год у них тоже есть.

А для нас, постсоветских людей, с многократно разрушаемым до основания старым миром, многократно разламываемой историей, Новый год – это вообще единственное, за что мы можем держаться, это единственный неразрушенный праздник, способный объединить нас. У нас могут быть очень разные взгляды на правильное устройство жизни – социальное, политическое, экономическое, у нас могут быть разные, противоречащие друг другу объяснения о том, что это вообще за мир такой, где мы оказались, но год у нас всех один. Один на всех.

Новый год напоминает нам, что мы живём на одной круглой планете, вращающейся вокруг одной и той же звезды, что все мы – человечество и в небе у нас у всех висит одна и та же Луна.

Сеть человеческого мира сплетена из многочисленных, очень разных, противоречивых историй, но важно, чтобы кроме них была бы какая-то одна объединяющая история. История о Новом годе – именно такая.

Ещё перед началом пандемии, где-то в середине прошлогоднего февраля, мы с М. вышли на закате на нашу террасу, и закат этот предстал перед нами в каком-то апокалиптическом кровавом свете.

М. сказала: “Кажется, это конец света”.

А потом пришла пандемия и мы стали часто возвращаться к воспоминанию о том закате и предчувствию больших перемен. Да, это чувство не только держится в нас обоих, но и нарастает. Чувство, что мы как человечество действительно стоим на пороге чего-то радикально нового. Как будто Старый Свет уже закончился, а новый ещё не вступил в свою силу, но он уже светит, он уже видим, этот незнакомый Новый Свет. Вряд ли этот Новый Свет будет каким-то исключительно плохим или, наоборот, исключительно хорошим, у любого Света всегда есть две половины – одна светлая, другая тёмная. Но он будет новым, этот Свет.

У моего любимого Дугласа Адамса второй роман в цикле “Автостопом по галактике” называется “Ресторан у Конца Вселенной”. Этот ресторан находится не на пространственном, а на временно́м краю Вселенной, поэтому точнее название следовало бы перевести как “Ресторан у Конца Света”. Меня не отпускает чувство, что вчера всё человечество скопом решило отпраздновать Новый год именно в этом ресторане.

Суббота

Каждое утро – это тысяча ворот. Как выбрать из них единственно правильные? Отдать этот выбор хаосу? Тому хаосу, который мы так часто путаем со свободой? Если я ничем не буду себя ограничивать, то я буду свободен? Свободен от чего, от ограничений? Но не ограничит ли меня тогда сам хаос? Не будет ли он раздирать меня, тащить в разные стороны, как лебедь, рак, щука и волк, то и дело зыркающий в лес?

Если я ничем не буду себя ограничивать, то не буду ли я ограничен случайными событиями и своими автоматическими реакциями на них?

Свободен ли я от самозапускающихся внутренних программ, реагирующих на происходящие события? В теле всё связано: на ногу наступили – глаза на лоб полезли. Свободны ли мои глаза? В душе всё связано: какой-то абсолютно незнакомый человек, человек-тролль, прокомментировал мой распрекрасный пост в фейсбуке – и тут уж у меня не только глаза полезли, но и руки, и пальцы, и всё полезло в клавиши, в кнопки, застучало по ним, забегало, чтобы доказать, как же этот человек был неправ. Доказать, что он был неправ с самого начала. Неправ, что вообще родился на этот свет.

Свободен ли я от своих реакций?

Когда я говорю, что свободен от чего-то, свободен от каких-то ограничений, то задаю ли себе вопрос, для чего я свободен? Что я буду делать со своей маленькой, но такой свободной жизнью, когда освобожусь от всех ограничений?

Каждое утро – это тысяча ворот в мою единственную жизнь, и каждое утро я стараюсь напоминать себе, что главный вопрос для меня состоит не в том, от чего я свободен, а в том, для чего я свободен. И когда я задаю себе этот вопрос, то выбор правильных ворот становится не очень сложным.

Мой способ выбора ворот таков: проснувшись утром, умывшись и выпив чаю, нужно сесть спокойно и прислушаться. Прислушаться ко всему, что есть сейчас, – в так называемом “моём нутре” и так называемой “наружи”, и, прислушиваясь, я почти всегда обнаруживаю, что ни того ни другого не существует. “Внутри” и “снаружи” не существует как отдельных, независимых, стабильных сфер, сфер “я” и “не я”.

Прислушиваясь, я обнаруживаю, что тот, кто слушает, и есть то, что он слушает. Вот дождь стучит в окно – он внутри или снаружи? Ну, как минимум он внутри моего слуха. Но также он и внутри моего сердца. Ну а уж про выпитый полчаса назад наружный чай, который стал внутренним послевкусием, и говорить нечего.

И вот, слушая всё это бормотание утренней жизни, я начинаю обнаруживать, что слушаемое нашёптывает слушающему о том, как если уж и не прожить целый огромный день, то хотя бы как его начать. Как выбрать нужные ворота прямо сейчас.

После такого слушания, продолжая сидеть, я пододвигаю к себе компьютер и начинаю писать. Вот как сейчас. Я называю это “двигаться вслед за пальцами”. И в этом движении я доверяю своим пальцам. Пожалуй, из всей моей внутренности и всей наружности они самые умные, самые честные и умелые. Недаром я так много лет потратил на их образование с помощью всевозможных практик прикосновения к телам других людей. В конце концов я научился доверять этим пальцам. Пусть пальцы откроют нужные ворота.

Так я выбираю ворота в день. Год для меня слишком большой срок, мне важно оставаться в близких, интимных отношениях с жизнью и не удаляться от неё на большое расстояние, поэтому я не ищу ворот в год, а вот в день – в самый раз. Правда, в час – ещё лучше, а во вдох-выдох – вообще прекрасно. Вдох-выдох – это для меня самое удобное расстояние от жизни, когда расстояние отсутствует. Вдох-выдох – универсальная дверь в жизнь.

Воскресенье

Утреннее половодье. Плывут по реке сознания льдинки снов, покачиваются, бултыхаются, стукаются друг об друга, переворачиваются. Но чем дальше удаляются они от ночи, тем меньше становятся, плавятся, возвращаясь в жидкую форму сознания.

День порождает облака слов.

Всего вам доброго и, надеюсь, до следующих встреч.
И помните: в каждое мгновение у вас есть выбор – сделайте лучший.
А теперь идите и медитируйте!