Письма к самому себе. О Пути, Дыхании и Времени
Часть вторая. Путь
Слушать аудиокнигу в YouTube:
Слушать аудиокнигу в SoundCloud:
Слушать в Телеграм-канале:
Письмо двадцать шестое. Камень на моей ладони
Письмо двадцать шестое. Камень на моей ладони
Никогда так не думаешь о близком друге, как глядя на снег, луну или цветы.
– Ясиро Юкио, искусствовед, исследователь Боттичелли
Путь дзэн передаётся особым образом,
не основываясь на священных писаниях,
не основываясь на словах, знаках и символах.
Указывая непосредственно на сознание,
он позволяет человеку Пути распознавать свою
истинную природу и таким образом пробуждаться.
– Бодхидхарма, Первый патриарх дзэн
Самый эффективный способ делать это – делать это.
– Амелия Эрхарт, первая женщина-пилот, перелетевшая Атлантику
Привет!
Я помню, как несколько лет назад, сидя на берегу Средиземного моря в деревне Чиралы, в Турции, ты написал стишок:
Камень из моей ладони
Падает не быстро и не медленно,
А так, в самый раз.
Скажу тебе честно, я считаю этот текст в три строчки лучшим из всего, что ты когда-либо написал. Я же знаю все твои тексты, так что могу оценить. И раз лучшее уже написано, то можно было бы больше не беспокоиться и не суетиться, однако слова живут своей временной жизнью, и я, будучи временным существом, каждый раз случаюсь в новой ситуации, в новом событии. И вот опять оказавшись в Чиралы, я смотрел на камни, брал их в ладони и ронял на землю, ронял в воду, ронял в небо. И снова я что-то писал про камни, небо, горы и воды и про наше со-бытие.
Я продолжил твой стишок:
камень из моей ладони
падает не быстро и не медленно
а так, в самый раз
вот уже 56 лет падает
весною падает и осенью
ноябрём и апрелем
революциями падает и войнами
падает любовью и дружбой падает
смехом и слезами
счастьем и болью
странами, городами и домами
дорогами и перекрёстками
падает
камнепадами, водопадами, звездопадами
падают встреча за встречей
расставаниями
не быстро и не медленно
а так, в самый раз.
Я расстался с Чиралы, камень выпал из моей ладони, и прямо сейчас я сижу дома в Любляне за своим рабочим столом. Пишу тебе письмо в прошлое, в будущее, в настоящее. На моём столе лежат камни, на них падает мой взгляд. Некоторые из них я привёз с морей или гор, другие мне подарили друзья, чтобы я не забывал о нашей дружбе.
Я беру в ладони два камня. Белый, подаренный мне в Чиралы участницей нашего ретрита. Она привезла его с греческого острова Тасос, где, по её словам, чувствует себя дома. Другой камень чёрный, его подарила мне подруга, с которой мы встречались месяц назад в Польше. Я не знаю происхождения этого камня.
Чёрный и белый камни, с островов или гор, обломками встреч и расставаний лежат в моей ладони. Сколько они ещё пролежат в ней? Когда упадут?
Перед тем как я начал писать это письмо, на стол через приоткрытую балконную дверь неожиданно прыгнул кузнечик. Откуда он здесь взялся, на четвёртом этаже многоквартирного дома, в центре города в середине октября? Пока он сидел в моём каменном саду, я спрашивал себя: «Как он видит мои камни? Считает ли он их моими? Называет ли камнями? Имеет ли он вообще какое-то мнение о камнях и обо мне? Осведомлён ли он в принципе о моём существовании? О существовании моих ладоней, в которых время от времени оказываются камни, из которых потом выпадают?»
Недолго посидев в моём каменном саду, кузнечик скакнул обратно в балконный проём, а я, взяв камни в ладони, продолжил своё исследование.
Я спрашиваю себя:
– Как выглядят эти камни?
– Один чёрный, другой белый.
– Это для тебя. А для кузнечика как они выглядят?
– Понятия не имею, но, наверное, как-то совершенно по-другому.
– А почему ты видишь их такими, а кузнечик другими?
– Потому что наши глаза устроены по-разному, наши тела устроены по-разному, наши сознания устроены по-разному…
– А как ты думаешь, как белый камень видит чёрный, а чёрный видит белый? И как они видят тебя?
Понимаешь, о чём я? Камни, скорее всего, ничего не видят, но камни, как и я, как и кузнечик, как и все на свете, соотносятся с миром. Камни как-то располагаются относительно друг друга, относительно стола, относительно кузнечика, относительно моей ладони, относительно всего, что существует. Камни включены в мир, как я и кузнечик. Камни падают с моей ладони не быстро и не медленно, а в самый раз. Для кого в самый раз? В самый раз для себя, для меня, для земли, для воды, для звёзд и всей бесконечной Вселенной.
Догэн говорил, что горы и воды состоят всё из той же природы Будды, что и мы с тобой, потому что мы с тобой находимся в интерактивных отношениях с миром, и кузнечики находятся в интерактивных отношениях с миром, и горы и воды и камни, и всё, что существует, находится в интерактивных отношениях со всем, что существует. Всё в этом мире влияет на другое, одно всегда включено в другое. Пробуждение же, говорил Догэн, – это близость со всеми вещами. То есть со всем, что существует.
Горы и воды прямо сейчас реализуют древний Путь Будды. Проявляясь в своей форме, они воплощают полноту сущего. Так как горы и воды живы со времён, предшествующих бесконечной пустоте, они живы прямо сейчас. Так как они уже были самими собой до того, как проявились их формы, они реализуют свободу сущего.
Даокай, настоятель монастыря с горы Фуронг, сказал монахам: «Зелёные горы ходят, каменная женщина в ночи рожает дитя». У гор нет недостатка в их горности, поэтому они могут легко и непринуждённо ходить. Ты должен внимательно изучать походку гор.
Горы, как и люди, ходят. Не сомневайся в том, что они могут ходить, лишь потому, что их походка не походит на человеческую. Предшественники Будды говорили о ходьбе, вслушайся в их слова.
«Каменная женщина в ночи рожает дитя» означает, что бесплодная женщина рожает дитя. Ночь – время его рождения. Существуют камни-мужчины и камни-женщины, а также камни-не-мужчины-и-не-женщины, они обитают на небесах и на земле и зовутся небесными камнями и земными камнями.
Это вполне объяснимо в привычном нам мире, однако немногие люди могут это понять. Понимаешь ли ты, что значит рождение ребёнка? В момент рождения отделяется ли ребёнок от матери? Внимательно исследуй не только как ты становишься матерью, когда рождаешь ребёнка, но и как ты становишься ребёнком. Исследуй, как ты воплощаешь рождение? Всматривайся в это внимательно.
Есть горы, скрытые в сокровищах, есть горы, скрытые в болоте; есть горы, скрытые в небесах, есть горы, скрытые в горах; есть горы, скрытые в скрытом, – в этом состоит полнота понимания. Будда древности сказал: «Горы есть горы, воды есть воды». Это не значит, что горы есть горы, это значит, что горы есть горы. Поэтому внимательно наблюдай горы, твоё наблюдение гор – это деяние гор. Горы и воды становятся мудрыми учителями в твоём взгляде.
– Догэн. Беседы о горах и водах
Пробуждение – это близость со всеми вещами. Я спрашиваю себя: «Что значит близость, как она переживается, как я чувствую близость?»
«Близость всегда живая, – отвечаю. – Близость – это резонанс».
Резонанс, на мой взгляд, правильное слово для контекста близости. Если я трогаю струны гитары, другая струна тоже вибрирует. Где находится звук – в той струне или в другой? «Понимаешь ли ты, что значит рождение ребёнка? В момент рождения отделяется ли ребёнок от матери?» – вопрошает меня Догэн. И да и нет, – отвечаю я ему.
Да. Мать как форма становится формой без ребенка, ибо её живот опустел, и то, что было единой формой мать-ребёнок, стало двумя отдельными формами: мать и ребёнок. Ребёнок как форма становится формой без матери, ибо он покинул живот, и то, что было единой формой ребёнок-мать, стало двумя отдельными формами: ребёнок и мать. То, что было единой формой, стало двумя формами, одна струна превратилась в две струны. Но что насчёт резонанса?
Нет. Гены матери продолжают жить в ребёнке, ребёнок несёт в себе гены матери. Гены – это воплощение резонанса жизни, вибрирующего в живых формах. Материнское чувство продолжается в матери на протяжении всей её жизни с момента рождения ребёнка – до её собственной смерти. Даже если ребёнок умирает раньше неё, она остаётся его матерью навсегда.
Мать говорит Христу:
– Ты мой сын или мой
Бог? Ты прибит к кресту.
Как я пойду домой?
Как ступлю на порог,
не поняв, не решив:
ты мой сын или Бог?
То есть мёртв или жив?
Он говорит в ответ:
– Мёртвый или живой,
разницы, жено, нет.
Сын или Бог, я твой.
– Иосиф Бродский. Натюрморт
Сыновнее или дочернее чувство продолжается в ребёнке до конца его жизни, даже после смерти матери.
Даже если мать не любит своего ребёнка, даже если ребёнок ненавидит мать, они на всю жизнь остаются матерью и ребёнком, их связь продолжается. Только поэтому они и могут любить и ненавидеть, ибо невозможно любить или ненавидеть, ценить или презирать того, с кем ты никак не связан.
«Кто я? – в который раз в своей жизни вопрошаю я. – Кто я: форма или волна, струна или резонанс, сын или мать?»
Внимательно исследуй не только как ты становишься матерью, когда рожаешь ребёнка, но и как ты становишься ребёнком. Исследуй, как ты воплощаешь рождение? Всматривайся в это внимательно.
Внимательно исследуй не только как ты становишься ребёнком, когда рождаешься, но и как ты становишься матерью. Исследуй, как ты воплощаешь рождение? Всматривайся в это внимательно.
В Чиралы, сидя среди песка и камней после медитации и танца, я написал ещё одно стихотворение:
теряю – нахожу
теряю – нахожу
теряю-нахожу себя
где-то
между
сном и небом
нахожусь
там
где сон уплывает в небо
там
где стопы тонут в песке
там
где снится стопам тепло
там
где ветер ищет камни
где он находит руки мои
там
в небеса прорастают пальцы
бесконечность трогая
с бездной играя
мёртвый-живой,
мёртвый живой…
мёртвый или живой,
каким бы ты ни был
ты всё равно
мой
сон уходит в песок
пальцы танцуют в бездне
и люди с удочками наперевес
в креслах складных
дремлют
там
на краю вечности.
«Исследуй не только как ты становишься матерью, когда рожаешь ребёнка, но и как ты становишься ребёнком. Исследуй, как ты воплощаешь рождение? Всматривайся в это внимательно… Внимательно наблюдай горы, твоё наблюдение гор – это деяние гор».
Я держу камень в ладонях и потом отпускаю его. Он падает не быстро и не медленно, а так, в самый раз. Он падает в песок.
Понимаешь ли ты, что значит рождение ребёнка? В момент рождения отделяется ли ребёнок от матери? Понимаешь ли ты, что значит падение камня? В момент падения отделяется ли камень от ладони? Отделяется ли он от земли, когда ты его поднимаешь? Отделяется ли он от горы и воды? Каменная женщина рожает ребенка. Кто эта женщина? Небесная она или земная? Или не небесная и не земная? Мёртвый или живой, ты всё равно мой.
Камни, как и я, как и кузнечик, как и всё на свете, соотносятся с миром. Камни располагаются относительно друг друга, относительно стола, относительно кузнечика, относительно моей ладони, относительно всего, что существует. Камни включены в мир, как я и кузнечик, а мир включён в меня, кузнечика и камни. Камни включены в кузнечика, кузнечик включён в камни, они включены в меня, я – в них. Камни падают с моей ладони не быстро и не медленно, а в самый раз. В самый раз для себя, для меня, для земли, для воды, для звёзд и всей бесконечной Вселенной. Весь мир резонирует сам с собой, сам в себе, мир звучит мировой музыкой. Каков твой голос в этом мире? Внимательно исследуй резонанс.
Когда Дуншань Лянцзе, основатель школы Цаодун –одного из Пяти Домов Чань (того дзэнского пути, которое потом в Японии превратится в школу Сото), будучи настойчивым искателем истины, добрался в своём странствии до пещеры учителя Юньяна, он спросил:
– Скажите, учитель, кто способен слышать Дхарму, проповедуемую неразумными существами?
– Неразумные существа способны её слышать, – пробурчал в ответ Юньян.
– А Вы можете её слышать?
– Если бы я мог слышать её, ты, Дуншань, не мог бы слышать меня.
– А почему я не могу слышать Дхарму неразумных существ?
Юньян внезапно взмахнув своей мухобойкой, крикнул:
– Сейчас слышишь?
– Нет, – испуганно пискнул Дуншань.
– Если ты даже мои наставления в Дхарме не можешь услышать, как же ты надеешься услышать учение неразумных существ?
Затем, помолчав немного, Юньян добавил:
– Вот тебе для размышления цитата из «Сутры Чистой Земли Амитабхи»: «Водоплавающие птицы и древесные рощи – все без исключения повторяют имя Будды, все без исключения учат Дхарме».
Дуншань удалился, чтобы погрузиться в созерцание этой цитаты, и через какое-то время написал стихотворение:
Как же это чудесно! Как же это чудесно!
Непостижима Дхарма неразумных существ.
Не расслышать это учение ушами.
Слушай глазами
И понимай.
В Чиралы я танцевал с камнями, песком и небом. Я слушал глазами, чувствовал ушами, смотрел телом. В развалинах древнегреческого полиса Олимпос, в каменной чаше амфитеатра, моё тело принимало форму чаши. В тело вливалось небо. Мёртвый или живой, я всё равно твой. Я твой, и я здесь. Я чаша этого мира, в которую налито небо. Я женщина, рождающая существо времени. В Чиралы в разных местах я принимал форму чаши. Одна из участниц нашей программы сказала мне потом, что, видя эту мою позу, ей казалось, что я хочу обнять мир. Да, обнять мир, позволить ему влиться в меня, позволить себе слышать его Дхарму, позволить себе родить мир. Я принимал форму чаши для всего этого одновременно.
Летом на ретрит в Кишиневе приехал мой друг из Киева. В какой-то момент он неожиданно спросил:
– Валера, тебе никто не говорил, что ты – тектоническая плита?
– Нет, – ответил я ему, – ты первый.
«Зелёные горы ходят, каменная женщина в ночи рожает дитя», – сказал настоятель Фуронг своим монахам. «Тектонические плиты плавают», – продолжаю я его мысль.
Я чувствую себя вечным скитальцем, плывущим в магме мира, чувствую себя горой, ходящей своими тайными горными тропами, чувствую себя каменной женщиной, рождающей дитя ночи, чувствую себя ребёнком, обнимающим мать-мир.
И ещё одно стихотворение написал я в Чиралы:
Сердце прошлого неуловимо, сердце будущего неуловимо, сердце настоящего неуловимо, – так какое же сердце ты хочешь подкрепить?
Камень прошлого невозможно удержать, камень будущего невозможно удержать, камень настоящего невозможно удержать, – так какой же камень ты хочешь отпустить?
Камень прошлого невозможно отпустить, камень будущего невозможно отпустить, камень настоящего невозможно отпустить, – так где ты собираешься жить?
Мой сад камней, мой времени сад, – сердце танцует вперёд, сердце танцует назад, мой времени сад, мой времени сад.
Летящая птица не оставляет следов. У птицы крылья мои, и камень в неё не летит. Пусть сердце танцует вперёд, пусть сердце танцует назад, в садах пусть камни растут, и птица пусть в небе летит, не оставляя следов.
Сердце прошлого неуловимо, сердце будущего неуловимо, сердце настоящего неуловимо.
Помнишь притчу, которую я рассказывал тебе в одном из недавних писем? Притчу о старухе, спросившей учёного монаха Дэ-шаня: «Сердце прошлого неуловимо, сердце будущего неуловимо, сердце настоящего неуловимо, – так какое же сердце ты хочешь подкрепить?»
Её вопрос поразил Дэ-шаня в самое сердце и остановил на время поток ответов, поток непрерывно рождающейся в сердце истории, пытающейся объяснить мир, отделив прошлое от настоящего, а настоящее – от будущего, отделив мать от ребёнка, горы – от земли, камни – от ладоней, струну – от другой струны. История в его сердце остановилась на мгновение, и сердце открылось к тишине и тайне, открылось, чтобы вместить в себя мать и дитя, вместить весь мир и всё время. Вместить в себя все вещи, ибо быть близко со всеми вещами можно только собирая их в сердце. И сердце его завибрировало молчанием. Ведь сказать о музыке мира ничего нельзя, её можно лишь слушать.
Спрашивая себя, какое сердце я хочу подкрепить, я отвечаю: «Сердце, вмещающее мир. Мир с его прошлым, настоящим и будущим, мир, открывающийся прямо под моими ногами.
Я хочу подкрепить в себе сердце матери, которая, уважая свою уникальную форму, уважает и уникальную форму сына, уважая свой путь, уважает и его путь, позволяя себе идти своим путём, а сыну – своим. Но одновременно с этим я хочу подкрепить в себе сердце матери, которая знает, что никогда не отделена от сына, ибо чувствует резонанс, звучащий и в себе, и в нём. Одновременно. Я хочу подкрепить в себе сердце матери, непрерывно рождающей мир.
«Но как? – слышу я твой вопрос. – Как подкреплять это материнское сердце в себе?»
Догэн в «Гэндзё-коане» отвечает нам с тобой:
«Рыбы плавают в океане, и вне зависимости от того, как далеко они заплывают, вода никогда не заканчивается. Птицы летают в небе, и вне зависимости от того, как долго они летят, небо никогда не заканчивается. При этом рыбы не покидают воды, а птицы не покидают неба, и чем больший объём воды и неба они могут осваивать для жизни, тем полезней для них.
Действуя таким образом, рыбы и птицы полностью реализуют свои возможности в заданных обстоятельствах. Если же рыбы покинут воду, а птицы покинут воздух, они умрут.
Помни, что вода – это жизнь и воздух – это жизнь. Птица – это жизнь, и рыба – это жизнь. Жизнь – это птица, и жизнь – это рыба. Следуя этой аналогии, мы можем сказать, что практика пробуждения и опыт пробуждения, а также сама жизнь находятся в тех же отношениях, что и рыба, вода и жизнь, что и птица, небо и жизнь.
Однако если птица и рыба пытаются понять суть неба и воды, при этом не летая и не плавая, они никогда не обретут ни своего места, ни своего пути.
Ты же можешь найти место и путь прямо сейчас. Место, где ты находишься прямо сейчас, – это и есть жизнь, реализующая себя через тебя. Эти место и путь не малы и не велики, они не внутри и не снаружи, не твои и не чужие, их не было прежде и не будет в будущем. Они просто есть.
Так что, если мы идём Путём Будды, воплощая его каждым своим шагом, мы можем проникать вниманием в каждую вещь так, чтобы эта вещь открывалась. Мы можем это практиковать. Здесь открывается пространство Пути, в котором нет различий между достижением реализации и самой реализацией.
И не думай, что реализация подразумевает интеллектуальное понимание, не думай, что ты поймёшь что-то особенное. Хотя пробуждение мгновенно, оно гораздо шире твоего понимания».
«Ты же можешь найти место и путь прямо сейчас. Место, где ты находишься прямо сейчас, – это и есть жизнь, реализующая себя через тебя. Эти место и путь не малы и не велики, они не внутри и не снаружи, не твои и не чужие, их не было прежде и не будет в будущем. Они просто есть», – говорит нам с тобой Догэн. Слышишь его послание?
Я вернулся из Чиралы; те камни, что я брал там в ладони, выпали и вернулись к песку, к морю, к своим братьям-камням. Я привёз сюда лишь один камень с острова Тасос, подаренный мне подругой. Сейчас он лежит в моей ладони. Подруга эта после нашей встречи в Чиралы начала присоединяться к ежедневным встречам Облачной Сангхи. Теперь место нашего со-бытия здесь, теперь наш путь пролегает здесь. Здесь мы находимся прямо сейчас. Вся наша Облачная Сангха находится здесь прямо сейчас. «Здесь» – каждый в своей точке мира, со своими камнями, домами, деревьями, котами, людьми. Эти точки разделены тысячами километров, государственными границами и даже линией фронта. Каждый из нас, участников этих встреч, участников нашей Облачной Сангхи, находится в уникальной точке своей уникальной судьбы, – это и есть жизнь, реализующая себя через нас, это и есть Путь, реализующий себя через нас. «Эти место и путь не малы и не велики, они не внутри и не снаружи, не твои и не чужие, их не было прежде и не будет в будущем. Они просто есть».
Да, на земле у каждого из нас есть своя уникальная Дхарма, уникальный Путь и уникальное месторасположение сейчас. Но одновременно с этим небо у нас одно. Даже учитывая, что у одного сейчас солнечно, у другого пасмурно, у третьего туманно, а у четвёртого с неба прилетают ракеты и бомбы, сея смерть и разрушения на земле. Даже учитывая это, Земля у нас разная, а Небо Одно. Поэтому мы в Облачной Сангхе и сидим на Облаке, встречаясь нашими земными формами и небесным резонансом. Одновременно.
Сегодня я получил письмо от одной участницы Сангхи, которая участвовала в моих программах ещё до войны, а потом пропала из поля моего зрения, уйдя в свои текущие заботы. Письмо было длинным, описывающим прошедший период, наполненный её личными бедами и трагедиями, но заканчивалось такими словами:
«Спасибо, что все эти годы день за днём сидели во имя мира, присылали письма и не давали терять связь с большей реальностью. Спасибо, что, когда я не могла делать эту важную работу, поглощённая личным, выполняли её за всех нас. Сегодня утром у меня нашлись силы встать на колени и помолиться о мире – для всех, вовлечённых в войну, и для моей маленькой дочери, ведь это её мир, её будущее на кону».
При том, что меня очень тронули её слова, я с ней не вполне согласен. Это не я сидел во имя мира, не я делал важную работу за всех, нет, это мы сидели и продолжаем сидеть во имя мира, мы делаем эту работу – Облачная Сангха! Не было бы никакой «моей» работы, если бы люди, разделённые тысячами километров, государственными границами и линией фронта, не садились бы каждый день вместе со мной во имя мира, а потом, посидев, не вставали и не шли бы делать что-то в своей уникальной жизни, делать что-то со своей уникальной жизнью, делать что-то своей уникальной жизнью. И та участница нашей Сангхи, которая написала мне это письмо, тоже делала свою работу там, где она была, – делала то, что могла, в своей жизни, во имя общей жизни.
Я писал это письмо тебе половину октября и половину ноября. Сегодня ровно 1000 дней войны, и ровно 1000 дней Облачная Сангха сидела во имя мира.
«Если мы идём Путём Будды, воплощая его каждым своим шагом, мы можем проникать вниманием в каждую вещь так, чтобы эта вещь открывалась. Мы можем это практиковать», – повторяю я за Догэном, снова беря в руки камень.
Послухаю цей дощ. Підкрався і шумить.
Бляшаний звук води, веселих крапель кроки.
Ще мить, ще мить, ще тільки мить і мить,
і раптом озирнусь, а це вже роки й роки!
А це уже віки. Ніхто уже й не зна,
в туманностях душі чи, може, Андромеди —
я в мантіях дощу, прозора, як скляна,
приходжу до живих, і згадую про мертвих.
Цілую всі ліси. Спасибі скрипалю.
Він добре вам зіграв колись мою присутність.
Я дерево, я сніг, я все, що я люблю.
І, може, це і є моя найвища сутність.
– Ліна Костенко Послухаю цей дощ
Прислушаюсь к дождю. Подкрался и шумит.
Жестянно барабанят шаги веселых капель.
Мгновение, еще мгновение, мгновение только и мгновение…
оглядываюсь, а это годы. Годы, годы, годы…
А вот уже века. Не ведает никто
в туманностях души, иль может Андромеды —
я в мантиях дождя, прозрачна, как стекло,
я прихожу к живым, иль вспоминаю мертвых.
Целую все леса. Спасибо скрипачу.
Он славно вам сыграл присутствие моё.
Я дерево, я снег, я все, что я люблю.
И это может быть суть высшая моя.
– Лина Костенко Прислушаюсь к дождю.
Скачать все аудиописьма
Телеграм-канал Письма к самому себе
Плелист в YouTube
Плелист в SoundCloud
С начала войны я работаю исключительно за свободные пожертвования, если вы цените проект “Будда в городе” и хотите поддержать мои жизнь и работу, то можете сделать это здесь:
Поддержать Будду в городе
Всего вам доброго и, надеюсь, до следующих встреч.
И помните: в каждое мгновение у вас есть выбор – сделайте лучший.
А теперь идите и медитируйте!
