Дневник погоды одного лица
Что я увидел в зеркале – 7
Так ты моё или нет? Ответь мне, лицо. Ты принадлежишь мне? Но разве я выбирал тебя? Разве кто-нибудь предоставил мне каталог всех возможных лиц в ассортименте? Ты говоришь, что мне тебя подарили, а дарёному лицу в зубы не смотрят? Но кто же его подарил мне – папа с мамой? Может быть, у них каталог был?
Нет уж, они это слепили из того, что у них было. А было у них то, что им также досталось по наследству. Вот так и таскаем мы из поколения в поколение эти поношенные тысячами предков лица, которые никто и никогда не выбирал.
Так почему же я тебя считаю своим, это случайно доставшееся мне лицо? Почему так пристрастен к тебе, почему так дорожу тобой: “Ах, не дай бог, не уронить бы! Ах, не дай бог, не запачкалось бы!”
Когда я дрался – не так часто, но дрался, в детстве и подростком, – важнее всего было разбить противнику лицо. Не просто сделать больно, но именно повредить лицо. Именно это означало победу – унижение лица агрессией.
И уберечь своё. Если уберёг, то и победил. Хотя шрамы и ссадины, конечно, тоже всегда были наградами. Но не синяки. Синяк – это проигрыш, а шрам – это знак, это свидетельство опыта. Был опыт, значит, опытный. Шрам – это знак прошлой боли, уже пережитой, уже зарубцевавшейся. Раз пережил, значит, сильный. Свежий же синяк – знак недавней слабости.
А тех, кого я люблю, конечно, важно целовать тоже именно в лицо. Это признание особой близости, особого доверия. Это присвоение – я тебя целую, значит, ты свой.
И вот оно в зеркале – так называемое моё лицо, которое важно не уронить, не потерять и не запачкать. Но так ли уж важно, что ты именно такое, лицо? И так ли важно, что все окружающие считают тебя моим? И не просто моим, а мной?
Вот у меня есть чашка. Я её тоже не выбирал, как и лицо, мне её подарили. Я привык к ней, я люблю её, она мне важна. Но настолько ли она мне важна, чтобы носиться с ней, как с величайшей драгоценностью? В любой момент она может разбиться, и я, хоть и с сожалением, но заменю её другой. Потому что чашка – предмет утилитарный.
Хм, да, чашка предмет утилитарный, но и живой одновременно. У чашки есть своё неповторимое лицо, выражающее её индивидуальность, характер, нрав. И она дорога мне именно своей индивидуальностью.
Вот так же и с тобой, моё лицо: ты – предмет утилитарный, ты нужно мне, чтобы меня узнавали другие. Именно другие, а не я сам. И я, конечно же, буду заботиться о тебе, как забочусь о чашке или вот о компьютере, например. Но я ли это? Являешься ли ты мною, моё лицо?
Нет, не нужно делать из тебя фетиш и предмет поклонения. Я не поклоняюсь чашке, я просто из неё пью.
Ты, так называемое моё лицо, так же, как чашка, разбиваешься и меняешься непрерывно – разве 40, 30, 20, 10, 5 лет назад ты было тем же?
Ну да, 20 лет назад ты точно было другим, это я помню, но кажется, что вчера ты было ещё тем же. Нет, не было ты тем же. Это только кажется, что сегодняшняя река – та же самая река, что и вчерашняя.
Так ты моё или нет? Ответь мне, лицо.
Всего вам доброго, и надеюсь, до следующих встреч.
И помните: в каждое мгновение у вас есть выбор – сделайте лучший.
А теперь идите и медитируйте!
