Дневник погоды одного лица
Что я увидел в зеркале год спустя – 3
Бродя по улицам и набережным города, я всматриваюсь в лица прохожих. Они все красивы красотой таковости. Красотой бытийственности. Как камни мостовой, как галька на пляже, как листья травы. Даже осенняя трава красива – пожухлая, помятая, коричневая, или прошлогодняя листва – пожухлая, помятая, коричневая. А лица? Старые, оплывшие, помятые жизнью, пожухлые, коричневые – чем они хуже листвы, травы и камней?
Вот и моё лицо помято сном, даже рубец от подушки ещё остался, глаза маленькие, сонные, рот кривой, пятна какие-то…
– Ну и…? Это что, чем-то хуже пожухлой травы или причудливо изъеденного морем камня?
– Нет, не хуже, но это же вроде я, а камень не я.
– Точно? Ты уверен в этом – не в том, что камень – это не ты, а в том, что лицо в зеркале – это ты?
Но пока смотрю, лицо оживает красотой таковости: рот всё такой же кривой, но светится бытием, и рубец от подушки, и пятна, а глаза так и вообще становятся какими-то особенно живыми. Так что ты – это лицо или ты – внимание, различающее лицо?
Сегодня я смотрю в зеркало, сидя на террасе. Лицо обрамляет пространство зеркала, в котором отражается пространство неба, и само зеркало, и сам я, и сам город, и само море, и само небо, и само, само, само, само… – всё это находится в пространстве. Пространство голубого видимого неба, кажущегося бесконечным, само находится в объятиях пространства неба тёмного, невидимого. Это невидимое небо обнимает все галактики, все чёрные дыры, всю светлую и тёмную материи. Мы называем это обнимающее пространство пустотой, или матерью. Матерью-пустотой, вечно беременной и вечно порождающей бесконечные формы. Ведь когда я нахожусь в утробе матери, я не могу видеть её как отдельный от меня объект. Поэтому я называю её пустотой.
Вот прямо сейчас эта мать породила лицо – всего лишь на мгновение, а через мгновение – другое. Кажется, что это одно и то же лицо, но нет, они разные, просто похожи. Я называю эти ежемгновенно рождающиеся лица своими. Хм… ну, это просто для удобства социальной жизни.
Бродя по улицам и набережным города, я всматриваюсь в лица прохожих. Они все красивы красотой таковости. Красотой бытийственности. Как камни мостовой, как галька на пляже, как листья травы. Сейчас, в пору слегка разрешённого постэпидемиологического туризма, для меня раздолье в этом любовании листьями лиц, шелестящими на ветру времени, – они такие разные, они такие смертные. Вообще, смертность этих лиц придаёт им дополнительной красоты, щемящей красоты мимолётности бытия. Смерть всех прощает. Смерть просит меня засунуть мои суждения о красивом и некрасивом, об удачном и неудачном, о правильном и неправильном куда-нибудь подальше. Суждения могут быть полезными для социальной жизни, но смерть, которой наплевать на мою социальную жизнь, просит меня просто быть. Смерть просит меня просто смотреть. Смерть просит меня оживлять лица и камни своим взглядом.
Всего вам доброго, и надеюсь, до следующих встреч.
И помните: в каждое мгновение у вас есть выбор – сделайте лучший.
А теперь идите и медитируйте!
