Дневник погоды одного лица
Что я увидел в зеркале год спустя – 4
Пользуюсь хорошей погодой – опять сижу на террасе. До левой половины лица своими длинными лучами дотягивается выходящее из-за холма солнце, тепло проникает сквозь кожу, сквозь кости, куда-то в середину головы, а потом вместе с выдохом стекает в сердце. И пока пишу эти слова сейчас, кажется, то же самое тепло из сердца с каждым вдохом разбегается по спине и плечам мириадами мурашек.
Глядя на отражение лица в круглом зеркальце, боковым зрением замечаю камень, лежащий неподалёку на полу. Что же, положу-ка я его сюда, рядом с зеркалом. Камень и лицо – я нахожу в них много общего: оба они выпуклые и какие-то ноздреватые, и на том и на другом время оставило множество следов – камень точила вода, а лицо точила жизнь.
Перевожу взгляд с лица на камень и обратно. У лица есть глаза, но и у камня они есть. Что ж с того, что они выглядят иначе, чем мои? Подумав о том, что у камня есть родня, тут же вспомнил про свою. Что-то есть у нас всех общее в лице – у деда, отца, брата, племянника и у меня – во всей нашей мужской линии. Череда лиц прошла перед глазами. Череда лиц, как пузыри на воде – всплыли и полопались все по очереди… а вода осталась. Что это за вода? Вода сознания? Вода бытия?
Вспомнил сейчас почему-то одного человека, с которым познакомился несколько дней назад. Его лицо теперь отпечаталось в моей памяти, и, вспоминая его, я невольно приписываю этому человеку какие-то свойства. Глядя на его лицо в реальности или в своём воспоминании, я отношусь к нему определённым образом. Это отношение возникает во мне автоматически. Так же, как сейчас во мне автоматически возникает отношение к лицу в зеркале.
Есть старая буддийская метафора, ей уж, наверное, две тысячи лет, если не больше. Метафора о том, что если повредить глаз, то в поле зрения может возникнуть как будто волосок или даже несколько волосков. То есть человек может смотреть, например, на небо, но, кроме неба и облаков на нём, видеть ещё и эти волоски. И такой человек, конечно, может отличить небо от волосков в глазу, он, конечно, может понять, что волосков нет в небе, а есть они лишь в его зрении.
Но вот когда я смотрю на человеческое лицо – своё в зеркале или чужое (реальное или в моём воспоминании), и когда вместе с моим взглядом у меня тут же рождается специфическое отношение к этому лицу, когда я приписываю этому лицу и этому человеку определённые свойства, способен ли я ясно видеть, что свойства эти принадлежат вовсе не человеку, а моему взгляду на него?
Нет ничего плохого в моём определённом отношении к лицу, к человеку, к камню, к небу. Это отношение возникает автоматически, оно появляется в моём сознании как пузырь на воде. Плохо то, что я путаю своё отношение к объекту восприятия с ним самим, приписывая ему свойства, которых у него нет. Мне кажется, что то, что я вижу в этом лице или камне, – это и есть реальность лица или камня.
Когда человек смотрит на небо и видит там волоски, то реальны ли волоски? Да, реальны, ведь человек видит их. Принадлежат ли небу эти волоски? Нет, не принадлежат. Они принадлежат смотрящему глазу.
Так что путь к чистоте сознания состоит не в удалении отношений и мнений о лице, а в способности отличать своё мнение от самого лица. Само по себе лицо – это такая же тайна, как камень или небо, а мои мнения о лице, камне или небе – всего лишь пузыри на воде сознания: они могут быть полезны в функциональном смысле, но функциональность всегда меньше бытия. Функциональность всегда контекстуальна, бытие же больше всякого контекста. Бытие вообще безразмерно. Так пусть же бытие всё обнимает, пусть бытие всё покрывает, в том числе и этот поток сознания, текущий сейчас сквозь мои пальцы.
бытие лица равно бытию камня
оба они таинственны и молчаливы
а моё мнение о них пусть так и останется
всего лишь мнением
Всего вам доброго, и надеюсь, до следующих встреч.
И помните: в каждое мгновение у вас есть выбор – сделайте лучший.
А теперь идите и медитируйте!