Письма к самому себе. О Пути, Дыхании и Времени
Часть вторая. Путь
Скачать все аудиописьма
Телеграм-канал Письма к самому себе
Плелист в YouTube
Плелист в SoundCloud
Слушать аудиокнигу в YouTube:
Слушать аудиокнигу в SoundCloud:
Слушать в Телеграм-канале:
Письмо двадцать пятое. Определённое место жительства
Письмо двадцать пятое. Определённое место жительства
Во всей вселенной в десяти направлениях нет никого, кто не был бы самим собой.
– Дзэнский монах Чан-Ша
Сэйкей спросил Суйби Мугаку:
– В чём заключается основной принцип буддизма?
– Погоди, – сказал Суйби. – Останемся наедине, и я отвечу тебе.
Дождавшись подходящей минуты, Сэйкей вопросил снова:
– Ну вот, теперь мы одни, умоляю, объясни.
Суйби встал и повёл сгорающего от нетерпения Сэйкея в бамбуковую рощу, так ничего и не говоря. Когда же настойчивый спутник решительно потребовал ответа, он едва слышно произнёс:
– Как высоки эти деревья, и какие маленькие те, вон там…
Привет!
Где я сейчас? – Этот вопрос я регулярно задаю себе. Задаю и сейчас.
Я утром. Я в самом начале августа. Справа от меня большое окно с видом на парк, на сосны. И ветер раскачивает не каждую сосну отдельно, а полностью все дерева, со всею далью беспредельной. Моё окно как раз вровень с покачивающимися верхушками. Как высоки эти деревья, и какие маленькие те, вон там… Я в доме друзей в Кишинёве. Друзья ещё спят в соседних комнатах.
По сравнению с прошедшими двумя с половиной военными годами, проведёнными дома в Любляне, я что-то не на шутку разъездился за последние два месяца: Варшава, Вена, Кишинёв, встречи с теми друзьями и c этими… – я очень этому рад. И я печален.
Где я сейчас? Я рад и печален одновременно. Ибо я встречаюсь с друзьями, но война между людьми продолжается; я встречаюсь с друзьями, которые переживают горе, с друзьями, чья жизнь если и не разрушена целиком, то в любом случае подверглась значительным изменениям. И я горюю вместе с ними, ибо не существует горя отдельно взятого человека, ибо не существует отдельно взятого человека, отдельно взятого бытия. Существует только со-бытие.
Где я сейчас? Мне пятьдесят шесть лет, и два с половиной года я переживаю трагедию войны. Войны, которая меня напрямую не так уж сильно касается. Мой дом не взрывается от падающих на него ракет, мои уши не слышат воя сирен воздушных тревог, я не сижу в оккупации и не бежал от войны за границу. В тех городах, куда я приезжаю: Варшава, Вена, Кишинёв, – так же не воют сирены воздушных тревог, на них не падают ракеты. Однако два с половиной года я переживаю трагедию войны. Я не могу от неё отвернуться. Не хочу отворачиваться, ибо не существует отдельно взятого человека, который мог бы отвернуться, не существует отдельно взятого бытия. Существует только со-бытие.
Где я сейчас? Я сижу и смотрю. Смотрю и вижу. Вижу, как люди устали от войны и при первой возможности отвернуться от неё этой возможностью пользуются. Как ни парадоксально, даже некоторые украинцы, чьи уши слышат вой сирен и взрывы ракет поблизости, всё-таки отворачиваются, делая вид, что всё, в общем-то, в их жизни в порядке, тщательно убеждая себя в этом, уговаривая, заговаривая. И если уж они так могут, то что говорить о тех, кто живёт вдали от воздушных тревог и летящих ракет. Мне понятно это желание уйти, отвернуться, не смотреть, не чувствовать… ибо сколько можно такое терпеть. Два с половиной года уже. Мне это понятно, и я не могу и не хочу никого судить, – кто я такой, чтобы судить? Каждый справляется с жизнью как может, каждый пережидает время трагедии по-своему. Но сам я выбираю смотреть в войну, иметь дело с трагедией, видя и переживая её. «Сидеть с ней», как говорят в нашей традиции дзэн. Поэтому я сижу и смотрю. И я не могу и не хочу отворачиваться. И я вижу.
Где я сейчас? Я сижу тихим утром в тихом городе, в спящем доме, рядом с тихо раскачивающимися соснами. Как высоки эти деревья, и какие маленькие те, вон там… Я сижу с войной в своём сердце. Сердце пульсирует тишиной и болью. Сердце тихо обнимает боль тишиной.
Где я сейчас? Я в начале августа 2024 года. Два с половиной года продолжается война.
Я не хочу ни отворачиваться от войны, ни привыкать к ней, ведь привычка – это один из способов не смотреть, не видеть, не слышать, не чувствовать. Однако, чтобы смотреть, видеть, слышать, чувствовать и не быть разорванным трагедией, ежедневно разрывающей множество жизней, мне необходима правильная оптика. Оптика, исцеляющая жизнь.
В прошлом письме я писал тебе о важной роли ритуала в исцелении разорванного времени, но ритуал – это форма, а форму, словно сосуд, нужно наполнить целительным субстратом. Что это за субстрат? В прошлом письме я касался и этого: любовь, доброта, дружественность, сострадание, сорадость, щедрость, благодарность – вот составляющие целительного эликсира жизни. Однако это не всё, это лишь ингредиенты эликсира, но не его основа. Что же у него за основа, спрашиваешь ты меня?
В последнее время я всё чаще возвращаюсь к знаменитой буддийской формулировке: «Форма есть шуньята, шуньята есть форма». Я произношу эту фразу, повторяю вновь и вновь, пробуя её на вкус, и, кажется, понимаю, на что она указывает. Указывает она именно на основу эликсира, исцеляющего жизнь.
Я специально оставляю термин «шуньята» без перевода, ибо наиболее распространённый его перевод словом «пустота» без понимания контекста, на мой взгляд, может только запутать человека. Большинству неосведомлённых людей, когда они слышат буддийский термин «пустота», кажется, что речь идёт о какой-то дыре в реальности, о небытии, и тогда эти люди делают вывод, что раз буддисты ценят и превозносят пустоту, то они ценят и превозносят небытие. Значит, буддисты – нигилисты, а вся их нирвана – это стремление к небытию. Однако слово шуньята не указывает на отсутствие бытия как такового, оно лишь указывает на отсутствие ограниченных и фиксированных в своей ограниченности форм. «Ограниченные» – вот ключевое слово здесь.
Ограниченные – значит отдельные и независимые друг от друга. Шуньята – это указатель на отсутствие таких отдельных, независимых, фиксированных и отчуждённых друг от друга форм в реальности. Реальность целая, и всё, что в ней кажется отдельным, – это лишь видимость, кажимость. Так реальность предстаёт нашему взору, но взор наш обусловлен ракурсом видения, он обусловлен контекстом наших отношений с чем-либо.
Чьих наших? Моих, например. Моих отношений с чем-либо. Однако если есть я, значит, есть и ты. Как только появляешься «ты», сразу появляюсь и «я». Существуешь ли ты без меня, существую ли я без тебя? Существует ли моё бытие без со-бытия? И слово шуньята в этом смысле указывает на отсутствие бытия, оно указывает на то, что существует только со-бытие. Отдельного же и независимого бытия быть не может.
Но как же это так случилось, что реальность видится мне такой, будто я могу быть независим от тебя? Как же это так случилось, что мне кажется, будто я существую сам по себе? Ведь даже обычная логика не может допустить такого моего – отдельного, независимого и фиксированного – бытия, ибо всё, что существует, существует благодаря чему-то другому и нет никакого конечного пункта, который можно было бы посчитать первоосновой. Я существую тут только благодаря существованию всего остального.
И тем не менее я смотрю на вещи и вижу их отдельными, независимыми, фиксированными в своей вещности, я провожу рукой по своей коже и чувствую себя отдельным, независимым и фиксированным в своей «яшности». Я вижу, я чувствую, я слышу отдельные формы, но природа любой формы – это шуньята.
Метафорически отношения формы и шуньяты можно сравнить с отношениями волны и воды: волна имеет форму, во всяком случае для моего, человеческого, глаза. Пусть текучую, но всё-таки определённую форму. Однако какова природа этой волны? Природа волны – это вода. Имеет ли вода границы? Нет. Вот такая безграничность и есть шуньята. Шуньята, всегда имеющая текучую, но определённую форму. Форма есть шуньята, шуньята есть форма.
Термин «шуньята» происходит от слова «шунья», что означает ноль (ты ведь знаешь, что индийцы придумали ноль), таким образом, «шуньяту» мы можем перевести, как нулёвость, отсутствие. Но отсутствие чего? Отсутствие единицы – вот чего! Волна – это форма, это единица, но вода – это отсутствие единицы. Вопрос лишь в том, куда смотреть – на единицу или на ноль. Единица и ноль существуют одновременно, вода и волна существуют одновременно, форма и шуньята существуют одновременно. Шуньята есть форма, форма есть шуньята.
Ты спрашиваешь меня: и что из всего этого следует, какой в этом практический смысл? Я тебе скажу, какой. Смысл в отождествлении. Если я знаю себя только как единицу, только как ограниченную форму, если я чувствую себя только единицей, только ограниченной формой, то я неизбежно страдаю. Ты ведь помнишь Первую Благородную Истину:
«Вот, бхикку, Первая Благородная Истина о дукхе:
Рождение – дукха.
Старение – дукха.
Болезнь – дукха.
Смерть – дукха.
Столкновение с нежелательным – дукха.
Разлучение с желаемым – дукха.
Невозможность достичь желаемого – дукха.
Вся наша психофизическая обусловленность (пять скандх) и есть дукха».
Если я чувствую себя только единицей, только ограниченной формой, то я неизбежно рождаюсь как форма, старею как форма, болею как форма, умираю как форма, сталкиваюсь с нежелательным для этой формы, разлучаюсь с желательным для этой формы, не могу достичь желаемого для этой формы. Я-как-форма чувствую тотальную обусловленность своей формой. И от этого я страдаю. Если я знаю себя и чувствую себя, то только как форму.
Но если я знаю, чувствую, переживаю себя не формой, а шуньятой, принявшей эту конкретную, уникальную, временную форму, если я чувствую, переживаю и знаю себя как воду, принявшую конкретную, уникальную форму волны, то нужно ли мне страдать? Обязательно ли страдание? Я имею в виду тот вид страдания, который мы называем дукхой.
Дело за малым – узнать и почувствовать себя водой, принявшей форму уникальной волны. Всю жизнь я стремился к этому «малому делу», всю жизнь я, как волна, откликался на зов воды и стремился к нему, всю жизнь эта смертная форма меня слышала зов бессмертной шуньяты и стремилась к нему. Форма есть шуньята, шуньята есть форма. Много раз я-волна, узнавал и чувствовал себя как воду, как шуньяту, и много раз я забывал себя как воду, как шуньяту, зная и чувствуя себя только как волну, только как форму. Я делал это так часто, что это перестало быть проблемой. Даже если волна на какое-то время забыла, что она вода, это не страшно, потому что вода-то не забыла. Даже если форма забыла, шуньята всегда помнит.
Изучать Путь Будды – значит изучать себя. Изучать себя – значит забывать себя. Забывать себя – значит быть обнаруженным всем, что существует. Быть обнаруженным всем, что существует – значит позволить исчезать своему телу-уму, а также телу-уму других существ. Существует след Пробуждения, который невозможно ухватить. Мы бесконечно воплощаем этот неуловимый след Пробуждения.
Догэн в своих текстах много играл с волной и водой, с формой и шуньятой. Он написал несколько эссе, посвящённых пространству, используя для его обозначения иероглиф «ку». Но иероглиф этот может быть переведён не только как «пространство», но и как «небо», а также как «пустота». И как шуньята.
Та самая формула из «Сутры Сердца»: «Форма есть шуньята, шуньята есть форма», на японском произносится: «Сики фу и ку, ку фу и сики. Сики соку зе ку, ку соку зе сики». Видишь, это то самое «ку», которое может быть и небом, и пространством, и шуньятой.
Одно из своих эссе о пространстве, которое так и называется – «Коку» («Пространство»), Догэн начинает с рассказа об учителе дзэн Шигуне Хуэйцзане и его ученике Ситане Чжицзане.
«Шигун спросил:
– Ты знаешь, как можно схватить пространство?
– Знаю, – ответил Ситан.
– Ну и как?
Ситан махнул рукой по воздуху, как будто хватая его.
– Нет, ты не знаешь, как можно схватить пространство! – крикнул Шигун.
– Как же его тогда схватить? – смущённо спросил Ситан.
Шигун внезапно схватил Ситана за нос и резко крутанул его. Из глаз Ситана брызнули слёзы, он взвыл от боли и схватился за нос.
– Вы чуть не оторвали мне нос, учитель, – запричитал он.
– Теперь ты можешь схватить пространство, – ответил ему Шигун».
Догэн прокомментировал эту историю:
«Не существует какого-то отдельного пространства, пытающегося схватить рукой другое пространство. Нет необходимости прикладывать какие-либо усилия, чтобы схватить пространство. Во всём мире нет ни щёлки, в которую могло бы пролезть пространство, однако эта история – раскат грома, прорезающий пространство насквозь».
И добавил:
«Даже если у тебя уже есть какое-то представление, как схватить пространство, даже если у тебя хорошо приспособленные для этого пальцы, ты должен проникнуть во внутренность пространства и в его наружность. Ты должен убить пространство и дать ему жизнь. Ты должен чувствовать вес пространства. Ты должен доверять устремлённости Будды и патриархов к пути, к практике, к Пробуждению, проходящей сквозь все витиеватые узоры коанов. Всё это не что иное, как схватывание пространства».
Всё это не что иное, как схватывание пространства, схватывание шуньяты.
Существует след Пробуждения, который невозможно ухватить. Мы бесконечно воплощаем этот неуловимый след Пробуждения.
Может ли волна схватить воду? Может ли форма схватить шуньяту? Ситан попытался это сделать, думая, что он отделён от пространства, но учитель Шигун напомнил ему, что он и пространство – это одно. Волна и вода –одно.
В другом произведении Догэн сначала цитирует китайского учителя дзэн Сюанша Сибэйя:
«Во всей вселенной в десяти направлениях нет никого, кто не был бы самим собой», – это ведь тоже про волну и воду, про форму и шуньяту. И Догэн продолжает мысль Чан-Ша:
Во всей вселенной в десяти направлениях нет ни одной волны, которая не была бы самой собой, потому что каждая волна во всех десяти направлениях является водой.
Так что, дорогой мой, шуньята, пустота, пространство – это не отсутствие форм, шуньята – это природа любой формы. Шуньята – это взаимосвязанность форм, шуньята – это основа всей взаимосвязанности. Шуньята – это пространство. Вся вселенная в десяти направлениях – это пространство, это шуньята. Это пространство невозможно ухватить рукой, потому что рука – это всё то же пространство. Пространство – это нос, глаза, болтовня и всё тело монаха Ситана. Пространство – это боль, пронзившая Ситана в тот момент, когда Шигун скрутил ему нос. Пространство – это августовское утро, это большое окно с видом на покачивающиеся от ветра сосны. Как высоки эти деревья, и какие маленькие те, вон там… Пространство – это города Кишинёв, Вена, Варшава и Любляна. Пространство – это война, от которой я не могу и не хочу отвернуться. Пространство – это моё сердце, пульсирующее тишиной и болью. Пространство – это сердце, тихо обнимающее боль тишиной.
Где я сейчас? – Этот вопрос я регулярно задаю себе. Задаю и сейчас: «Где я сейчас? Есть ли у меня определённое место жительства?»
«Вся вселенная в десяти направлениях – это одна сияющая жемчужина».
Скачать все аудиописьма
Телеграм-канал Письма к самому себе
Плелист в YouTube
Плелист в SoundCloud
С начала войны я работаю исключительно за свободные пожертвования, если вы цените проект “Будда в городе” и хотите поддержать мои жизнь и работу, то можете сделать это здесь:
Поддержать Будду в городе
Всего вам доброго и, надеюсь, до следующих встреч.
И помните: в каждое мгновение у вас есть выбор – сделайте лучший.
А теперь идите и медитируйте!
