Одиннадцатая неделя
Понедельник, 4 января
Я здесь или там?
В центре сердца или в небесной дали?
В бурчании этого живота
Или в крике той чайки?
Только и знаю, что дыхание –
Это вращающаяся дверь
Между двумя бесконечными тайнами.
– Написал после медитации шикантаза
Говорят, что сегодня Всемирный День Всемирного Тяготения – в честь дня рождения сэра Исаака Ньютона. Закон всемирного тяготения гласит о том, что все тела притягиваются друг к другу, но степень их притяжения зависит от массы этих тел и расстояния друг от друга.
А меня вот интересует закон тяготения человеческих душ. Всю свою жизнь я притягивался к кому-то и сам притягивал других. На какое-то время. Иногда я чувствовал себя кометой, приблизившейся на время к Солнцу, а в другое время, наоборот, в мою внутреннюю Солнечную систему влетало какое-нибудь хвостатое чудо из облака Оорта.
А с некоторыми родственными душами уже в течение многих лет мы вращаемся по весьма вытянутой орбите, то приближаясь, то удаляясь, и совершенно непонятно, кто из нас Солнце, а кто комета.
Помню, как много лет назад я довольно сильно переживал по поводу отдаления от душ, с которыми в течение какого-то времени чувствовал большую близость, однако постепенно я принял как свою кометную природу, так и других хвостатых путешественников.
Хотя в контексте своей работы я, конечно, в большей степени играю роль Солнца. Так уж получилось, что у меня по жизни есть достаточно стабильный интерес – интерес к сознанию. Интерес этот и составляет основную массу моей души, а к этой массе, в свою очередь, притягиваются на время кометы – некоторые на несколько дней, а другие на годы. Но потом все неизбежно улетают в поисках какой-нибудь другой массы, и мне это кажется не только нормальным, но и правильным, хотя я и испытываю порой тоску по былой близости то с одним небесным телом, то с другим, то с одной небесной душой, то с другой.
И, кажется, чего тут сложного-то, особенно в нынешних условиях, – позвони, поговори… Ну да, звоню, говорю, от этого становится тепло. Однако каждый из нас ведь знает, что критическая масса интереса, рождающая сильное притяжение и глубокое чувство близости, от волевых усилий не зависит, она нарастает и ослабевает как-то сама собой, по своим космическим законам. Поэтому, живя уже довольно долгую жизнь, сплошь состоящую из встреч и расставаний, мне остаётся только праздновать День Всемирного Тяготения Человеческих Душ. Каждый день.
Вторник
Живя близко к небу и морю, я стал до чрезвычайности чувствителен к погоде. Вероятно, и возраст в этом процессе тоже играет немаловажную роль. Сегодня опять какие-то перемены в атмосфере и у меня болит голова. Острым шилом боль впивается в висок, порой до тошноты, волны её то вздымаются, то опадают, как и любые другие волны.
Боль рождает естественное сопротивление, хочется оттолкнуть её, выкинуть подальше, убежать от неё, избежать… но я-то знаю, что это ни к чему хорошему не приведёт. Выучил уже на горьком опыте. Боль так и будет преследовать меня по пятам, пока я буду бегать от неё.
Но не бегая, а идя путём Дзэн мы практикуем интимные отношения с жизнью. Именно практикуем, то есть регулярно напоминаем себе о важности этого переживания и намеренно возвращаем себя к нему.
Интимные отношения с жизнью – это что вообще такое? Это когда я не удаляюсь от переживания жизни на большое расстояние – вот что. Но что делать если жить больно?
Вот я сажусь, закрываю глаза и всматриваюсь в боль, вслушиваюсь в неё, вчувствываюсь. И что же я вижу, что чувствую? Чувствую, что как будто стараюсь выдержать дистанцию с болью, не хочу к ней приближаться, как не хотел бы приближаться к обидевшему меня человеку. Так мы и стоим напротив, надувшись и недоверчиво косясь друг на друга. Стоим, молчим, всякую фигню друг про друга думаем.
Но ведь кто-то должен сделать первый шаг, и почему бы его не сделать именно мне? И я подхожу к своей боли близко-близко. И обнимаю её. И она, напрягшись поначалу, постепенно разжимается, распускается, смягчается в моих объятиях. И тут же обнаруживается, что она не просто болит, но что она также и дышит, и что вообще она тёплая и живая. И более того, что она, это и есть я. Что она, это и есть моя жизнь прямо сейчас, не идеальная жизнь, не предполагаемая жизнь, даже не желательная жизнь, а та, которая есть – моя жизнь. Ну нету у меня другой. Нету!
Пойду прогуляюсь с болью по набережной что ли. Возьму её под ручку и прогуляюсь.
Среда
От горечи до сладости
Лежит путь из тысячи оттенков
У радуги нет фиксированных цветов
Именно поэтому, сегодня, сразу после пробуждения, я ещё полежал какое-то время, смакуя удовольствие, стараясь различать его оттенки. В нём было много пространства, в этом удовольствии, по-настоящему утренней свежести, такой же, как та, что приходила с моря, через открытое окно. Свежесть и лёгкость жили одновременно и внутри, и снаружи, а моё дыхание было окном, в котором свободно скользил морской бриз.
Именно поэтому, встав с постели и умывшись, я сел пить чай, также распознавая его многочисленные оттенки в движении от горечи к сладости.
Именно поэтому, потом я сидел сложа руки и ноги в дзадзэн, смакуя долгое и многообразное послевкусие чая, долгий и многообразный вкус освобождения от вчерашней боли, долгий и многообразный вкус объятия жизни.
Именно поэтому, сейчас, когда я стараюсь уловить лёгкий бриз мыслей, приходящий из таинственной пустоты, которую я называю собой, когда я позволяю этим мыслям стекать в пальцы, которые называю своими, когда эти пальцы стучат по клавишам компьютера (моего компьтера?), когда я вижу появляющиеся на белом фоне чёрные буквы, черные слова, чёрные предложения, я стараюсь разглядеть в этой черно-белой игре, богатство оттенков смыслов. На сколько способен, конечно, ибо моя способность разглядывать и замечать весьма ограничена. Но именно в этой замечательной человеческой способности и лежит ключ к практике интимных отношений с жизнью.
Четверг
Сегодня:
Проснулся
Умылся
Увиделся
Удивился
Частица “-ся” в глаголе – это так называемый постфикс, то есть морфема, располагающаяся после окончания. В современном русском языке эта частица действительно всегда располагается в конце слова и пишется слитно, но в древнерусском она была отдельной и могла находиться как перед глаголом, к которому относилась, так и после него. Кстати, в словенском так оно и есть по сю пору. В этой своей ипостаси частица “-ся” называется возвратным местоимением, то есть видом местоимения, выражающим направление действия на производящего его: умыл-ся – умыл себя и сразу же убил-ся – убил себя.
Или вот, к примеру, слово “обиделся”. Обиделся ты, конечно, на кого-то другого, но если приглядеться не только к слову, но и к чувству, то непременно обнаружит-ся, что обидел ты всё-таки себя сам.
А если пойти в эту игру слов ещё глубже, то и более глубоких парадоксов нам не избежать. К примеру, глаголы “одеться” и “умыться” вполне понятны в логике этого направленного на себя действия: одеть себя, умыть себя… А вот драться, кусаться, обниматься – как с ними быть? Это что же – я себя, что ли, кусаю и себя же обнимаю? А ещё по всему выходит, что я сам себя и деру. Как кот когтедралку.
Ну да, выходит, что это я себя деру, кусаю и обнимаю. И снова не может мне тут не вспомниться поэт Тютчев с его строчками: “Всё во мне, и я во всём!”
Вот она где, народная недвойственность, зарыта – прямо на кончике языка, несмотря на то, что язык призван укреплять двойственность и отделять меня от других. А тут, понимаешь, переписываться, расставаться, встречаться, здороваться, знакомиться, бороться, драться, кусаться, мириться, обниматься, целоваться, заботиться… всё о себе. Всё это о себе!
Как тут не вспомнить великую клятву Бодхисаттвы:
Живые существа бесчисленны,
И я клянусь освободить их всех.
Ведь все эти “другие” бесчисленные существа и есть я, поэтому и освобождать мне всегда и только нужно себя – освобождать-ся.
Вот я сегодня и в медитации тоже увиделся и удивился – себя увидел, то бишь, и тут же себе удивился. И кстати, увиделся и удивился – это ведь одно и то же слово, только с перепутанными буквами. А почему так? Да потому, что когда по-настоящему всматриваешься и по-настоящему видишь, то невозможно не удивляться, а когда удивляешься, то совершенно невозможно глаз отвести. В этом и состоит главный секрет медитации.
Пятница
Продолжая размышлять о практике интимных отношений с жизнью, я выбрал несколько фрагментов из Гэндзё-коана, с которым веду диалог на протяжении двух последних месяцев:
Носиться со своим “я”, пытаясь осветить им мириады вещей, – это практика иллюзии. Позволять мириадам вещей проявлять себя – это практика Пробуждения…
…Когда видишь формы или слышишь звуки, полностью отдавая им тело и ум, то схватываешь их целиком. Это не похоже на то, как вещи отражаются в зеркале или луна в воде, когда одна их сторона освещена, а другая остаётся во тьме…
…Изучать Путь Будды – значит изучать себя. Изучать себя – значит забывать себя. Забывать себя – значит быть обнаруженным всем, что существует. Быть обнаруженным всем, что существует – значит позволить исчезать своему телу-уму, а также телу-уму других существ. Существует след Пробуждения, который невозможно ухватить. Мы бесконечно воплощаем этот неуловимый след Пробуждения…
…Этот запылённый мир и Путь Будды за его пределами содержат в себе множество черт, качеств и событий, однако твои глаза могут прозревать их только в меру тренированности взгляда практикой Дхармы. Так что, если ты хочешь видеть жизнь со всеми её событиями и чертами такой, как она есть, вспоминай, что океан и горы проявляются мириадами черт и характеристик, а помимо круглого и квадратного в этом мире существует множество других форм. И вообще, кроме этого, знакомого тебе мира, имеются и другие миры, расходящиеся во все стороны, куда ни посмотри. Однако при этом тебе нужно помнить, что всё вышесказанное относится не только к далёкому и недостижимому, но также расположено и прямо под твоими ногами, и, скажем, в единственной капельке воды.
“… Расположено и прямо под твоими ногами, и, скажем, в единственной капельке воды,” – а также: в окне, в которое я только что посмотрел и отпечаток которого всё ещё висит и тает где-то внутри моей памяти, в небе за этим окном, в крике чайки в этом небе, в этом экране компьютера, в этих чёрных буквах на белом фоне, в холодке на кончиках моих пальцев, в этом вдохе и выдохе – во всём этом находится жизнь. Не какая-то “та жизнь”, а именно эта жизнь. Жизнь, с которой я вхожу в интимные отношения. Жизнь, от которой подчас хочется сбежать, с которой хочется официально расторгнуть всякие отношения.
Но если я продолжаю жить с этой жизнью, то не лучше ли мне тогда учиться уделять ей внимание – такой, как она есть? На мой взгляд, жизнь, с которой мы живём, больше похожа не на жену или мужа, с которыми, в принципе, можно было бы развестись при желании, а одновременно на мать и ребёнка – непонятно, кто из нас кого родил, но развестись невозможно. Мать – та, кто навсегда с вами, ребёнок – тот, кто навсегда с вами. От них можно отдалиться, их можно бросить, но они всё равно с вами навсегда – пока живы и после смерти тоже. А жизнь – жива, так не лучше ли не отдаляться от неё и практиковать интимные отношения с ней?
Как сказал один мастер чайного действа:
“Быть внимательным к вещам – значит быть внимательным к себе”.
Это тоже об интимных отношениях с жизнью.
Суббота
Откликнувшись на мои рассуждения о практике интимных отношений с жизнью, один человек спросил меня: “Но всё-таки как же это практиковать?”
Отвечаю. Большинству людей для этого помогают ритуалы. То есть когда вы вносите определённую структуру в пространство и время жизни. Например, ежедневная медитация в определённом месте, в определённой позе, в определённое время, с определённой техникой – это именно такой ритуал. Или чаепитие, организованное определённым образом, или еда, или прогулка, или поклон, или мой ритуал вот этих каждодневных записок… Это может быть практически всё что угодно. Ритуал при этом создаёт границы, помогающие удерживаться вашему вниманию. Это как река – чтобы она текла, у неё должны быть берега, иначе не будет реки.
Но река не состоит только из берегов. Пересохшая река –грустное зрелище, поэтому вторая необходимая составляющая в этом процессе практики интимных отношений с жизнью – сама вода в реке. Вода – это ваше внимание. Ритуал, не наполненный вниманием, будет пустым, как пересохшая река, и может отдалять вас от жизни не хуже хаоса.
Само же внимание бывает качественно разным – оно может быть словно яркий, но холодный свет в операционной или даже как скальпель, а может быть похоже на тёплый солнечный свет весенним утром или на нежное объятие самого близкого вам существа. И когда мы говорим именно о практике интимных отношений с жизнью, то метафора объятий здесь, как мне кажется, подходит больше, чем образы скальпеля или слепящего прожектора.
Я помню, как в начале 90-х годов за отсутствием готовой информации о методах телесно-ориентированной практики нам с коллегами приходилось придумывать свои способы массажа и прочей работы с человеческим телом. И мой друг, учитель и коллега Владимир Поздняков говорил тогда: “Есть большая разница в том, как вы накрываете человека простынкой после того, как он разделся и лёг к вам на массажный стол, – кидаете ли вы её ему на спину или, предварительно согрев простыню на батарее, бережно накрываете его ею, а потом ещё и нежно прижимаете руками”. – Вот это и есть практика интимных отношений с жизнью. Это не что-то красиво сказанное, но абсолютно абстрактное, это очень конкретные ежемгновенные действия с качеством определённого вовлечения, определённого отношения. Можно ведь по-разному открывать и закрывать дверь, брать в руки телефон, делать шаг, наливать чай, подносить чашку к губам – все эти формальные действия можно наполнять очень разным качеством внимания.
В моей жизни одним из самых ранних учителей в освоении качества внимания, которое я теперь называю “интимным”, была моя бабушка. Я и сейчас помню, как заботливо она подтыкала мне одеяло, укладывая спать.
Воскресенье
“Рыбы плавают в океане, и вне зависимости от того, как далеко они заплывают, вода никогда не заканчивается. Птицы летают в небе, и вне зависимости от того, как долго они летят, небо никогда не заканчивается. При этом рыбы не покидают воды, а птицы не покидают неба, и чем больший объём воды и неба они могут осваивать для жизни, тем полезней для них. Действуя таким образом, рыбы и птицы полностью реализуют свои возможности в заданных обстоятельствах. Если же рыбы покинут воду, а птицы покинут воздух, они умрут.
Помни, что вода — это жизнь и воздух — это жизнь. Птица — это жизнь, и рыба — это жизнь. Жизнь — это птица, и жизнь — это рыба. Следуя этой аналогии, мы можем сказать, что практика пробуждения и опыт пробуждения, а также сама жизнь находятся в тех же отношениях, что и рыба, вода и жизнь, что и птица, небо и жизнь”.
Прочитывая этот отрывок из Гэндзёкоана, я чувствую, что всё внутри меня как будто останавливается, а точнее, усаживается. Усаживается в дзадзэн и сидит. Это я сижу дзадзэн? Это дзадзэн сидит меня? Это жизнь сидит дзадзэн? Это дзадзэн сидит жизнь?
Всего вам доброго и, надеюсь, до следующих встреч.
И помните: в каждое мгновение у вас есть выбор – сделайте лучший.
А теперь идите и медитируйте!
