Хроника жизни одного ростка 13

Тринадцатая неделя

Понедельник

Вдох-выдох – я жду, когда придут слова. Когда ожидание наполнится и, стекая по пальцам, обретёт плоть, обретёт форму этих чёрных закорючек-букв. Вот оно, магическое действие – рождение смысла из пустоты, – вот оно, происходит на моих глазах. “Пустота есть форма, форма есть пустота” – это древнее заклинание завораживает меня с тех пор, когда я услышал его впервые, так же как оно завораживало поколения и поколения людей до меня. И я делаю шаг в пустоту.

Вторник

Об ориентации

В одной из буддийских сутр очередной заблудившийся человек, если не ошибаюсь, по имени Сивака, спрашивал у Будды об ориентирах на пути. Как же понять, как различить, что для меня будет верным шагом, а что нет?

Будда в ответ задал ему свои вопросы:
– Разве не знаешь ты, Сивака, когда испытываешь жадность, а когда не испытываешь её? Разве не знаешь ты, когда испытываешь ненависть, а когда не испытываешь? Разве не знаешь ты, когда твоё сознание замутнено, а когда оно ясно?
– Знаю, – ответил Сивака.
– Ну вот тебе и ориентиры на пути.

Всматриваясь в свои собственные путевые указатели, я к сказанному Буддой хочу добавить: “Я знаю, когда испытываю страх и когда преодолеваю его смелостью, я знаю, когда испытываю отвращение и презрение к кому-то и когда преодолеваю его добротой, я знаю, когда во мне рождается мелочная мстительность, и я преодолеваю её великодушием, я знаю, когда обстоятельства пригибают меня к земле, но я преодолеваю их чувством собственного достоинства”.

Среда

Известны слова Будды Гаутамы, обращённые к последователям: “Будьте сами себе светильником, будьте сами себе прибежищем. Позвольте Дхарме (Учению) быть вашим светильником, вашим прибежищем”.

Это понятное послание, советующее людям искать свой собственный путь. Да, опираясь на опыт других, увидевших и открывших определённые способы передвижения по пути, и тем не менее ища и нащупывая свой собственный путь.

Интересно, что на другие языки это послание переводят в двух вариантах: “Будьте сами себе светильником” и “Будьте сами себе островом”.

Буддологи объясняют это разночтение тем, что слово “двипа” на санскрите означает “остров”, а “дипа” – “свет” или “светильник”, однако на палийском языке “дипа” означает и “остров”, и “свет”, и “светильник”.

И хотя общий смысл послания от перемены “света” и “острова” не слишком меняется, в этой игре слов я также улавливаю игру оттенков смыслов. Остров подразумевает изоляцию и замершую на века отдельность, свет же освещает путь. По пути можно двигаться. К тому же свет просто светит в открытом пространстве и делает скрытое явным. Свет про-являет мир. И лично мне, в контексте движения по своему пути, образ света нравится больше, чем образ острова.

Однако и с метафорой острова можно поиграть, как это сделал Джон Дон:

Человек – не остров,
но каждый, целиком, –
обломок континента,
часть простора.

Поднимаясь каждое утро на крышу своего дома, на террасу, я вижу, что она похожа на капитанский мостик, и весь наш город-полуостров похож на уходящий в море корабль.

Поднимаясь на свой капитанский мостик, я вижу, что я – не остров. Я полуостров. Так же как мой город, устремлённый носом в бесконечную открытость моря, но неотделимый от континента при этом, я как будто непрерывно ухожу и ухожу в эту синюю бесконечность впереди, но по-прежнему остаюсь с другими. Я живу в одиночестве своей личности, своей личной судьбы, своей жизни и смерти, и одновременно с этим я часть всего человечества и всей жизни.

И меня интересует какова роль личности в истории, и кто более матери-истории ценен?

Вчера во время ритритного разговора вспомнил про… гмм… сладкую парочку: Будду и Мару. В их оппозиции, Будда, конечно, играет роль света – света сознания, а Мара – это тень, то, что омрачает сознание, наводит морок, тень на плетень. Но Мара – это ещё и смерть. Собственно, в буддийскую мифологию он, похоже, пришёл из локальной народной, которая бытовала в местах проживания Сиддхартхи Гаутамы из рода Шакьев. И в этой мифологии, Мара был демоном смерти, который среди прочего, насылал засуху и перекрывал водяные потоки. То есть в этом аспекте, Мара – это тот, кто перекрывает поток жизни, а Будда – это и есть течение жизни.

Четверг

Живя в маленьком городе, я практически перестал покупать одежду в реальных магазинах – всё в интернете. Точнее, покупает её мне преимущественно М., ибо она знает, что, где, когда, как, сколько стоит, и пр. А я не знаю, но соучаствую. Я сомневаюсь, мнусь, кочевряжусь, я решительно отвергаю, или поддаюсь влиянию… в итоге я говорю чему-то: “Да”, и выбранная вещь добавляется в корзину, потом в посылку, и наконец надевается на какую-нибудь выдающуюся часть меня. Кстати, по-словенски “Добавь в корзину” будет: “Додай в кошарицу”.

Но когда вещь на меня надевается, тут-то и начинаются наши с ней непростые отношения. Ведь что получается с интернетным выбором, что выбираю я вещь ориентируясь исключительно на форму и цвет, причём в двухмерном изображении, и одежда эта, к тому же, хорошо сидит на каком-то совершенно незнакомом мне мужике на картинке. Снявшись же с мужика, пройдя через кошарицу, посылку, почту и почтальона, она оказывается на мне, и тут уж, для меня чрезвычайно важным становится не только как она выглядит, но и как она чувствуется. Я ведь человек тактильный, я человек чувствующий, мне важны интимные отношения с жизнью вообще, и со всеми её атрибутами в частности. Я их практикую, эти отношения.

А в интимных отношениях гораздо важнее “как чувствуется”, чем “как выглядит”. Эти отношения часто вообще в темноте совершаются, так что на видимость в них совершенно наплевать. Однако если в интимных отношениях нет ни чувства, ни чувствительности, ни чувственности, ни… “Чу! Шёпот какой-то…”, то нет и самих интимных отношений.

“Чу… снег хрустит… прохожий; дева к нему на цыпочках летит…”

Происхождение слова “чу” связывается с древнеславянским “чюти” (чуять), и кстати, майндфулнесс (осознанность) по-словенски будет “чуячност”.

И вот надеваю я на себя штаны, помня, что в описании к картинке с мужиком в штанах, было сказано, что они на 100% хлопковые, а надеваю… и чу… чую, что обманули меня в этом магазине, что имеется в этих штанах какая-то гадкая примесь, которая вклинивается в мою интимную связь со штанами и портит её неприятными тактильными ощущениями.

А ещё попалась мне в фейсбуке, как раз сегодня, заметка Леонида Кроля – отрывок из его коучингового диалога с клиенткой:

“ЛК: Сколько у вас туфель?
Мария: Очень много
ЛК: Я спрашиваю, сколько? Пятьдесят есть?
Мария: Наверное, нет.
ЛК: Ну, сорок есть?
Мария: Да
ЛК: Хорошо. Сколько из них удобных?
Мария: Одни
ЛК: Вот и ответ. У вас сорок туфель “как надо”, а удобно только в одних. Вы выбираете то, что вам неудобно. Вы живёте, как надо, но вам это неудобно”.

Воот… Вот и меня интересует: “как надо” – это что значит? Это как выглядит, или как чувствуется?

Как выглядит, конечно, игнорировать нельзя, да и не получится, особенно в век селфи. Вон, даже я инстаграм недавно завёл и проращиваю в нём этот свой росток. Но всё же, на что я ориентируюсь, на какую систему восприятия опираюсь больше? Вот город, который я выбрал – он мне по размеру, или нет? А страна – мне не жмёт? А в климате этом не душновато ли? А отношения с таким-то человеком – не трут ли мне где-то? А работа? А день? А ночь? А год? Месяц? А час? А минута? Вот эта минута – мне удобна?

Не всё, конечно, можно выбрать, иногда приходится брать, то, что осталось, с планетами вот у нас, например, нынче напряжёнка. Также нельзя предусмотреть всех обстоятельств и учесть все каналы восприятия, так чтобы по ним транслировалась полная гармония. Наш вот городок, для меня по многим показателям подходит – сидит на мне, как влитой, дышится в нём так свободно, как мне нигде не дышалось, визуально – элегантен… Но оказалось, что он неожиданно громок, ибо каждый чих на другом его конце, раздаётся так, будто чихнули рядом с моей подушкой, и от этого акустического своего свойства, он делается для меня тесным в слуховом отношении. Однако взвешивая все за и против, пока я выбираю в нём жить, ибо другие его свойства перевешивают.

Идеальной жизни, жизни точно по размеру, конечно, выбрать не удастся, ибо нету у нас ни идеального портного, ни идеальной ткани, да и у самих-то у нас, руки не понятно из какого места растут, однако можно же как-то хотя бы пытаться самому подгонять, подшивать, рукодельничать. Хотя бы учиться этому. Ну, чтобы поуютней было, чтобы жизнь хотя бы приближалась к удобному размеру, а не только модно бы выглядела. Чтобы сама ткань жизни больше бы ласкала кожу, но меньше колола, и раздражала бы её. Иначе зачем она вообще нужна, эта жизнь?

Да, это я и называю практикой интимных отношений с жизнью, что по-словенски, конечно, называется чуечностью.

Пятница

К нам вернулся мой любимый, пахнущий свежим дождём друг Юго. Если бы у меня на голове были волосы, он непременно взъерошил бы их, пока я прогуливаюсь по набережной или стою на террасе. Впрочем, его нежные, теплопрохладные поглаживания по лысине тоже доставляют массу приятных ощущений, напоминая мне о том, что я нахожусь одновременно и дома, и в то же самое время в бесконечном странствии.

А меня такое сообщение всегда и волнует, и успокаивает – одновременно.

Это как в медитации: нам важны определённый уровень стабильности, покоя, и определённый уровень исследовательского любопытства, алертности – одновременно.

Это как в жизни вообще: каждое мгновение я дома, ведь жизнь – это и есть дом, и в странствии, ведь жизнь – это и есть странствие, – одновременно.

Юго – мой добрый друг и учитель, спасибо за освежающее прикосновение одновременности!

Суббота

Вчера вечером мне попалась маленькая история, о том, как легендарный дзэнский учитель по прозвищу Мирянин Пан, выйдя на улицу в снегопад, воскликнул: “Какие прекрасные снежинки – ни одна не ложится не на своё место!”

Потом я лежал на своём месте в постели, слушая, как капли дождя стучат по крыше – каждая капля занимала на крыше ровно своё место и ни капли чужого. Время от времени между каплями скользил тёплый ветер Юго, а чуть поодаль мерно дышало море. Слушая эту симфонию воды и ветра, я неспешно стекал в уютную бездну сна.

Проснувшись же на час позже обычного и обнаружив себя лежащим на том же месте, где оставил себя вчера вечером, я опять прислушался. Прислушался к под-одеяльному теплу, к под-небесной свежести утреннего воздуха, к под-сознательному пространству восприятия.

В этом пространстве вдруг возникли любимые мной строчки Басё:

Луна или утренний снег…
Любуясь прекрасным, я жил как хотел.
Вот так и кончаю год.

“Вот так и начинаю утро” – поправил я Басё.

А затем я подумал: а что это значит, жить, как хочу? Ведь если внимательно прислушаться к тому месту, что я называю собой, то там этих хотящих “я”, обнаружится легион. Да, имя мне – легион, и каждому легионеру хочется чего-то своего.

Хм… но так ли это? Нет, не так. Ибо это только на первый взгляд снежинки падают с неба как попало, это только на первый слух капли дождя стучат по крыше кто во что горазд. А чтобы услышать музыку, нужен не первый слух, а второй.

Поэтому выбравшись из тёплого кокона одеяла и пересев на насест медитативной подушки, я принялся слушать вторым слухом – не каждый голос в отдельности, а всю музыку мира сразу. И дождь опять забарабанил по крыше, и каждая его капля падала ровно на своё место, совершенно не претендуя на чужое, и каждый мой легионер был на своём месте, и каждый из них превратился в слух, и целый легион слушал музыку. Это я называю интимными отношениями с жизнью.

В музыке есть ритм и мелодия, в жизни есть ритм и мелодия. Луна или утренний дождь, любуясь прекрасным, я жил как хотел – это просто, это значит смотреть на луну, когда восходит луна и слушать дождь, когда дождь барабанит по крыше. Это значит чувствовать боль, когда болит, это значит слышать крик, когда кричит, это значит собрать всех легионеров вместе, в одном месте, которое я называю собой и позволить им слушать – дыхание друг друга, голоса друг друга, и стук дождя по крыше. Я – это не каждый легионер в отдельности, я – это то место, где легионеры живут и слушают, и поют свою многоголосую песню. И если не спешить, не дёргаться, если отключить телефон и не прыгать то и дело в интернет, если просто сесть и посидеть, то можно начать утро как хочется. Как хочется утру. Ведь утром, имя мне – утро.

Кстати, в истории про падающие снежинки есть продолжение. Когда Мирянин Пан сказал, что каждая из них не занимает чужого места, то один из сопровождающих его молодых монахов спросил: “А какое же место они занимают?” В ответ Мирянин Пан дал монаху тумака.

Один же из последующих комментаторов этого текста, заметил, обращаясь как бы к молодому монаху: “Эх, дурак ты, дурак, вот если бы ты слепил снежок и заехал бы им этому Пану в ухо – вот было бы дело!”

Воскресенье

Пишу на закате. Сегодня завершился шестинедельный ритрит, посвящённый развитию четырёх важных человеческих качеств: дружественности, сорадости, сострадания и уравновешенности. Завершился он в обстановке дружественности, сорадости, сострадания и уравновешенности. Так что программа минимум выполнена, а я, между тем, опять думаю о переходах и порогах. Не столько думаю, сколько чувствую, конечно, но и думаю тоже, вот прямо сейчас этим текстом и думаю.

Закончилась одна какая-то часть моей жизни – закончилась формально, как заканчивается, скажем, комната: вышел из неё, да и всё. Однако во мне, в живом человеке, где всё течёт, булькает и никогда не обрывается резко, во мне эта часть жизни, этот процесс всё ещё дотекает, как дотекает выдох до паузы… вот-вот – и она и случится, пауза, но ещё нет, ещё нет, всё ещё длится выдох…
Да, а паузы тоже нужны, иначе задохнёшься. Так что затаюсь завтра с послевкусием в улыбке, в животе и на кончиках пальцев.

Да, и забыл ещё сегодня на завершающей встрече в группе привести одну цитату из какого-то известного буддийского учителя древности. И цитату забыл привести, и имя учителя забыл, память ни к чёрту, но хоть присутствие духа какое-то сохраняется ещё.
А цитата такая:

“Из почвы дружественности (метта) вырастает чудесный цветок сострадания (каруна), политый слезами радости (мудита), укрытый тенью дерева уравновешенности (упекша)”.

Да, такой вот садик. Садик – тоже живой, даже если каменный, в садике, как и во мне, тоже никогда ничего не заканчивается, а друг в друга перетекает.

На этом мысль моя трансформируется в невнятное бормотание, которое выписывать тут было бы совсем уж стыдно. Теперь пусть утишается пауза.

Всего вам доброго и, надеюсь, до следующих встреч.
И помните: в каждое мгновение у вас есть выбор – сделайте лучший.
А теперь идите и медитируйте!