Хроника жизни одного ростка 7

Седьмая неделя

Понедельник

Прочитав следующий параграф из “Гэндзё-коана”, я спросил у ростка:
– Ну и что ты об этом думаешь?
– А чего тут думать-то? – немедленно откликнулся он. – Смотреть надо кишками, а слушать костями. Вам, людям, я имею в виду. Мне-то, само-собой, это надо делать корнями и прожилками в листьях, ну я и делаю.
– Дааа, – отвечаю я ему. – Ко мне тут друзья прошлым летом приезжали, и во время прогулки купили сыну мороженое. Ну, купили и дальше пошли, а он остановился и начал это мороженое есть… Мать на него показывает и говорит мне: “Смотри, как ест – всем туловищем!” А он и правда так это мороженое ел, что ничего в его реальности уже больше не существовало: ни нас, ни города, ни моря… ничего. Только он и мороженое. Да и сам-то он, кажется, тоже потихоньку начал исчезать – буквально таять как мороженое, уж прости за каламбур.
– Вот, – поддакнул росток, – у этого мальчика всем вам, двуногим, надо бы поучиться. Причём не только мороженое в себя впитывать, но, как ты сказал, и город, и море, и родителей с их друзьями.

Вторник

Вчера вечером на город внезапно налетел ураган, мгновенно засыпав его градом. В наши окна, смотрящие вертикально вверх, небо барабанило так, что я опасался за сохранность стёкол. Градины были размером с жёлудь или даже больше.

Когда я выскочил на террасу, чтобы прикрыть чем-то росток, было уже поздно – он лежал на полу распростёртый среди луж и льда. Кое-как защитив его камнями, я поспешил вниз, опасаясь, что ураган унесёт меня в море.

А перед этим стоял на редкость погожий денёк. Было ветрено, но солнечно и просторно. Я вышел на террасу, и почему-то мне взбрело в голову надеть на росток каменную броню. Дело в том, что в одном из камней, которые у меня тут лежат, есть сквозное отверстие, промытое водой, и в это отверстие росток прекрасно входит и выходит. В общем, замечательно выходит! И вот я засунул туда росток, сфотографировал и потом снял каменную защиту обратно. Хотя надо было бы оставить. Почему я не послушал свою интуицию?

Довольно часто бывает у меня в жизни, когда я делаю что-то совершенно нерациональное, даже странное, что потом на поверку оказывается верным. И если это странное не слишком уж конфликтует с рацио, я обычно следую этим импульсам, однако если странность поступка заходит за какую-то внутреннюю границу “разумного поведения”, то я возвращаюсь к здравому смыслу. Вчерашний же случай показывает мне на то, что нужно внимательнее прислушиваться к ветру странного внутри. Ведь если бы я оставил росток под защитой камня, град не смог бы повредить ему.

Но как определить правильность поступка, не зная всех последствий? Ураганы налетают на нашу жизнь внезапно, поэтому, вспоминая известную притчу о китайском крестьянине и его лошади, можно только констатировать факты: я надел на росток каменную броню, я снял её с него, какие у этих действий будут последствия – неизвестно.

При утреннем свете я вышел на террасу. Воздух был чист, море спокойно, город тих, как будто и не было никогда никаких завихрений, завываний и грохота.

Росток мой по-прежнему лежал на полу. Я разогнул его и поставил снова вертикально, подперев камнем. Кажется, он всё-таки сломался и вряд ли выживет. Но кто знает? У китайского крестьянина просто убежала лошадь, а у меня лёг на землю росток.

Оставим прошлое прошлому, а будущее будущему. Как писал Догэн: “Дрова превращаются в пепел, но пепел не становится опять дровами. Тем не менее не нужно рассматривать дрова как предшествующее, а пепел как последующее. Дрова есть дрова, пепел есть пепел – они воплощают сами себя, и это воплощение включает прошлое и будущее, но одновременно независимо от прошлого и будущего”.

Среда

На моё сообщение о вчерашних драматических событиях я получил несколько откликов похожего содержания:
“Ощущаю грусть, хотя не далее как вчера думал о том, что в истории с ростком будет невесёлый конец”; “Тоже грустно, прикипела к ростку”; “Мне очень жаль”…

Что ж, мне важно слышать эти отклики, ибо они говорят о том, что наша с ростком история смогла притронуться к сердцам некоторых людей, а для меня это ценно – примерно так же, как слушать музыку или видеть море, то есть очень ценно. И я благодарю всех, кто откликнулся, написав мне, и всех, кто просто что-то почувствовал.
Однако это не “невеселый конец”, так же как и не “веселый конец”. Это вообще не конец. В связи с чем я всё-таки хочу напомнить китайскую притчу о крестьянине и лошади.

Четверг

“В Северном океане обитает рыба, зовут её Кунь. Рыба эта так велика, что в длину достигает неведомо сколько ли. Она может обернуться птицей, и ту птицу зовут Пэн. А в длину птица Пэн достигает неведомо сколько тысяч ли. Поднатужившись, взмывает она ввысь, и её огромные крылья застилают небосклон, словно грозовая туча. Раскачавшись на бурных волнах, птица летит в Южный океан, а Южный океан — это такой же водоём, сотворённый природой”. — Так начинается трактат Чжуан-цзы, который завораживает меня с тех самых пор, когда я впервые прочитал эти строки около тридцати лет назад. Вечно-превращающийся Чжуан-цзы, вечно-непонимающий, кто же он на самом деле – сон бабочки или полёт бабочки в его же сне.

Пожалуй, именно это меня и завораживает в трактате – указание на то, что в этом мире ни на что нельзя показать пальцем. Только попытаешься, а этого уже там нет, и на его месте что-то другое. Ни на себя нельзя показать, ни на других, ни прошлое не ухватить, ни настоящее, ни будущее. Поэтому остаётся только притворяться, что существует какая-то определённость во мне или в другом, притворяться, что я могу поймать воду решетом, поймать свой собственный образ в текущем ручье, поймать образ другого, поймать наши отношения с другим, поймать рыбу Кунь, птицу Пэн… В мире превращений остаётся только притворяться неизменным.

Не притворяться невозможно, ибо “я” и есть сплошное пристворство, но и отдаваться полностью притворству тоже как-то смешно, если уже увидел превращения. Поэтому единственное, что остаётся, – это держать в голове (или в сердце) обе эти стороны жизни. Наверное, так: притворяться в голове и не притворяться в сердце.

А в костях? А в кишках? Там притворяться тоже бессмысленно, кости не обманешь.

В Буддизме Махаяны это называется моделью двух истин – одна истина конвенциональная, другая абсолютная. Из них нельзя выбрать какую-то одну, ибо выбор неизбежно приведёт к ошибке. Они верны, только когда удаётся собирать их вместе одновременно.

Вот и росток мой – исчез он или превратился, как рыба Кун в птицу Пэн?
И то и другое.
Во что же он превратился?
В пенёк ростка и зелёный черенок в чашке. Хммм, это два или одно?

Пятница

Сегодня, поднявшись на террасу, я с ходу обратился к ним обоим: к пеньку ростка и к зелёному черенку в чашке:
– Знаете, уже несколько человек написали мне сообщения примерно такого рода: “Спасибо за вашу хронику! Мне важно даже не её содержание, а контакт с тем местом, из которого вы пишете”.
– А откуда же они знают, с каким именно местом в тебе они контактируют? – спросил зелёный черенок.
– Так они же не про его место говорят, а про своё, – ответил за меня словоохотливый пенёк ростка. Это как на гитаре играть – за одну струну дёрнешь, а другая в ответ вибрирует – резонансом это называется. Вот и он сидит там у себя на чердаке, дергает струну, и для большинства движущихся на этом инста-ф-бучном эскалаторе людей его игра – просто шум и сотрясение воздуха, но у некоторых в душе вдруг что-то ёкает и начинает вибрировать. Почему? Да кто же это знает? Никто ведь никогда не видел ни настройщика, ни камертон, однако все струны этого мира как-то настроены.
– А ты что же, пенёк ростка, и на гитаре можешь играть? – поинтересовался я.
– Я могу играть на струнах мира. Конечно, на некоторых только, но мне много струн и не надо.
– Дааа, вы знаете, – подтвердил я слова пенька ростка, – один из последних откликов на мою писанину был как раз не про “моё место”, а про своё: “…А пока чувствую, что этот надломившийся за тысячи километров от меня росток, случайно выросший в досках чужой террасы, странно тронул что-то в моей душе”.

И все они посмотрели на меня каким-то странным долгим взглядом: и мудрый пенёк ростка, и зелёный черенок в чашке, и вода, и чашка.

Суббота

Воскресенье

– Давайте ещё немного этот отрывок обсудим, – предложил я пеньку ростка и зелёному черенку в чашке.
– Давайте, – хором ответили те, всколыхнув воду в чашке и воздух в небе.
– Вот Догэн там говорит, что когда луна отражается в воде, то отражается только её светлая сторона, а не тёмная, и я в связи с этим вспомнил историю о том, что когда участники группы Pink Floyd решили записать новый альбом, то Роджер Уотерс предложил связать все композиции общей темой, которую можно было бы обозначить как “То, что сводит людей с ума”. В итоге у них получился альбом “The Dark Side of the Moon”.

Ну и понятно, что людей сводит с ума: “Время”, “Деньги”, “Религия”, “Мы и они”… – всё это названия песен с альбома. Но вот последняя песня называется “End – All That You”… или “Eclipse”, и там на заднем фоне звучат фрагменты интервью, которое Уотерс брал у всех, кто оказался в студии в момент записи. Он задавал, например, такие вопросы: “Боитесь ли вы умирать?”, “Когда вы в последний раз проявляли жестокость и были ли вы правы?” или “Что для вас значит фраза “Тёмная сторона Луны”?”

И в самом конце песни слышны слова студийного охранника Джерри О’Дрисколла: “Да нет никакой тёмной стороны Луны, она вся тёмная, а светлой кажется только из-за Солнца”.

Вот я и спрашиваю: если бы я не смотрел сейчас на вас, пенёк с черенком, вы тоже были бы тёмными, как обратная сторона Луны?
– А ты что же, солнцем себя вообразил, что ли? – обидно ответил вопросом на вопрос пенёк ростка.
– А чего мне воображать-то? У сознания ведь есть свойство светимости. Вот я на тебя смотрю, и ты делаешься видимым для меня, значит, я тебя освещаю светом своего сознания. Или ты сам по себе тут светишься?
– Слушай, – уже раздражаясь, прошипел пенёк, – сказано же тебе: “Когда видишь формы или слышишь звуки, полностью отдавая им тело и ум, то схватываешь их целиком”. Целиком, понимаешь?! А когда целиком, то нету уже ни солнца, ни луны, ни того, кто светит, ни того, кто освещён, ни “там” ни “здесь” и нет никакого “твоего” сознания, которое якобы освещает “не твой” пенёк, или, к примеру, черенок в чашке. Всё светится. Всё, понимаешь? Даже мой корень, который для тебя сейчас невидим, как обратная сторона луны, и тот светится!
– Даааа, – протянул я задумчиво, – хорошо, что альбом “The Dark Side of the Moon” заканчивается просто биением сердца.

Всего вам доброго и, надеюсь, до следующих встреч.
И помните: в каждое мгновение у вас есть выбор – сделайте лучший.
А теперь идите и медитируйте!