Хроника жизни одного ростка 9

Девятая неделя

Понедельник

Следующий фрагмент из Гэндзё-коана, гласит:

“Пробуждение похоже на отражение луны в воде. При этом луна не промокает, а вода не волнуется. И хотя свет луны велик, он может отразиться даже в сантиметровой луже. Вся луна целиком и всё бесконечное небо могут отразиться в одной росинке на траве или в капельке воды, оставшейся после дождя. Пробуждение не может переделать тебя, так же как отражение луны не может проникнуть в воду. Ты не можешь воспрепятствовать пробуждению, так же как капля воды не может воспрепятствовать небу и луне отражаться в ней. Глубина же пробуждения равна расстоянию до луны. Каждое отражение луны и неба в росинке, вне зависимости от того, как долго оно длится, включает в себя размер росинки и безразмерность лунного света в небе”.

А вот ты, друг мой, пенёк ростка, ты отражаешь меня так же, как я отражаю тебя. И если бы кто-то третий взглянул в мои глаза сейчас, когда я смотрю на тебя, он увидел бы там твоё отражение. “Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я”. Да, вот так и оглядываемся друг на друга, так и отражаемся в каждой росинке. Прямо Сеть Индры какая-то! Что такое Сеть Индры? Расскажу в следующий раз. Сейчас же в непростых отношениях луны и росинки самым важным мне кажется небо. Впрочем, что бы делало небо без луны и росинки? Померло бы со скуки!

Вторник

Пока в интернете весело и с огоньком празднуют День провалившегося чекиста, я продолжаю разговаривать с пеньком ростка, торчащим из половой щели на моей террасе. Вчера, в продолжение разговора об отражении луны в росинке, я обещал рассказать про Сеть Индры или индранет, по-нашему, по-буддийски. Вот мой рассказ:

В небесной обители Бога Индры висит чудесная сеть, созданная по заказу Индры одним искусным мастером. Сеть эта простирается во всех направлениях, и никто не ведает, заканчивается ли она где-то.

В каждом узелке сети подвешено по драгоценному камню, и поскольку сама сеть, по всей видимости, бесконечна, то и количество этих драгоценных камней не поддаётся счёту.

И если кто-нибудь захочет посмотреть на один из камней, то в его полированной поверхности он непременно обнаружит отражение всех остальных камней в сети. Да-да, тех самых, которым нет счёта. Но ведь штука в том, что если в каждом камне отражаются все остальные, то в нём отражаются и отражения, содержащиеся в тех камнях, и отражения отражений, и отражения их отражений…

Способен ли хоть кто-нибудь обнять эту множественность своим сознанием? Что-то я сомневаюсь даже насчёт возможностей Великого Бога Индры. Однако никто нам не мешает всматриваться в эти отражения. Вот меня в детстве буквально завораживал трельяж, когда я становился в серединке и всматривался в убегающие в бесконечность отражения самого себя. И хотя сейчас у меня в доме нет трельяжа, тем не менее я по-прежнему люблю всматриваться в бесконечные отражения всего во всём, теряя и находя в них себя.

Вот и Фёдор Иванович Тютчев тоже когда-то написал:

Час тоски невыразимой!..
Всё во мне, и я во всём…

А Навальный, конечно, молодец. Уважаю! В час тоски невыразимой работает он не покладая рук и лучом света, и зеркалом сюрреализма в нашем индранете, в котором в скором времени, похоже, станет совсем уж нечему удивляться.

.. Войдя в туалет, Штирлиц обнаружил свежую надпись: “Штирлиц – скотина и русский шпион”. Штирлиц старательно зачеркнул слово “шпион” и написал “разведчик”, а внизу приписал: “Мюллер – тоже скотина”.

Между тем, 21 декабря Юпитер и Сатурн сблизились так, что планеты разделяло всего 6 угловых минут, что совсем мало, по космическим масштабам, после чего Юпитер устремился вперёд, обгоняя Сатурн в своем движении по эклиптике. Это и понятно, детям положено обгонять своих родителей.

И солнце немножко постояв, заспешило дальше, а ночь поняла, что постепенно придётся освобождать место… и как будто жизнь качнётся вправо, качнувшись влево.

Час тоски невыразимой!..
Всё во мне, и я во всём…

Среда

“Пока Дхарма ещё не заполнила твои тело и ум, ты можешь считать, что ты уже целостен. Однако когда Дхарма переполняет тело и ум, ты понимаешь, что чего-то не хватает.

Это как будто выплыть в лодке на середину океана – ты оглядываешься во все стороны и видишь только воду, и тебе кажется, что океан круглый.

Тем не менее великий океан не круглый и не квадратный, он многообразный. У океана есть множество характеристик. Для рыб это дворец, для богов на небесах это жемчужина. А ты своими человеческими глазами можешь видеть его только как водяную окружность. То же самое относится ко всему в этой Вселенной”.

Это был следующий отрывок из Гэндзё-коана Догэна. Блез же Паскаль в своих аналогичных заметках обо всём на свете писал: “Природа – это бесконечная сфера, центр которой везде, а окружность нигде”, а до него многие другие мыслители и духовидцы в тех же терминах говорили о Боге. Бог, мол, – это бесконечная сфера, центр которой везде, а окружность нигде. А мне вот кажется, что Бог, Природа и Я – это слова-синонимы.

Я – это бесконечная сфера, центр которой везде, окружность нигде. И мне предстоит пересечь эту бесконечную сферу себя-океана, где дуют всевозможные ветры и порой сильно штормит, где бывает удушающий скукой штиль, где туманы покрывают всё необозримое пространство непроглядной пеленой, где ясными ночами звёздное небо накрывает бесконечностью сверху и отражается такой же бесконечностью снизу… пересечь на небольшой лодочке моего дыхания.

Четверг. Сочельник

Сегодня разговаривали с другом, который несколько лет назад тоже переехал в одну из европейских стран. Сошлись на том, что оба замечаем, как постепенно под воздействием окружающей культурной среды наша постсоветская новогодняя центричность смещается к рождественской центричности. Рождество, как символ перехода за очередной порог времени, становится важнее.

Почему нам так важен этот миф о рождении Бога, который потом умрёт и возродится для жизни вечной? Сводить его исключительно к проекции цикличности года мне кажется чем-то мелким, несмотря на весь астрономический масштаб этого цикла. Да, конечно, мы таким образом вплетаем свою небольшую жизнь в движение планет и солнца, чувствуем сопричастность этому движению. Но история о возрождающемся Боге, кажется, говорит о какой-то ещё более глубокой тайне, к которой мы тоже причастны. Но дело в том, что на тайну эту не только нельзя показать пальцем и сказать о ней: “Вот в чём тут секрет”, но и вообще увидеть её прямым взглядом невозможно. Можно только краешком глаза, где-то на периферии зрения уловить её отблеск. На то ведь она и тайна.

Поэтому любой рациональный рассказ о ней всегда будет умалять величие Тайны, редуцировать её до инструкции по сбору ёлки, купленной в ИКЕА. Только поэзия, только миф, только музыка может рассказать о Тайне так, чтобы у нас появился шанс краешком глаза увидеть её отблеск.

Сегодня во время прогулки нашёл отломленную хвойную ветку под деревом. Принёс домой – теперь у нас есть ёлка.

Вот эта ветка. Она теперь отдельная от дерева – живёт своей отдельной жизнью у меня дома. Но оказавшись сейчас у меня в стакане с водой, отдельна ли она от дерева? Отдельна ли она от всех деревьев, что были когда-то и появятся в будущем?

Мой росток, торчащий из половой щели в террасе, жил своей отдельной, аутентичной, воплощённой жизнью. А потом его убило градом с неба. Из щелей вокруг пенька ростка сейчас начинает пробиваться мелкая зелёная поросль – это тот же росток или другие?

Я себя тоже ощущаю ростком – отдельным, аутентичным, воплощённым, но, когда я смотрю вокруг: на пенёк ростка, на доски террасы, на крыши города, на окружающее город море, на окружающий море туман, на окружающее туман небо, – где это всё находится? Не в моём ли взгляде? Так отдельный я от всего от этого или нет? Это я – ёжик в тумане или туман внутри меня-ёжика? Это действительно я стою, сижу, лежу, хожу на каменном шаре, а шар этот плывёт в небе с мириадами других таких же шаров – или это небо со всеми своими шарами расположилось внутри меня?

Не о том ли говорил и Догэн?

“Изучать Путь Будды – значит изучать себя. Изучать себя – значит забывать себя. Забывать себя – значит быть обнаруженным всем, что существует. Быть обнаруженным всем, что существует – значит позволить исчезать своему телу-уму, а также телу-уму других существ”.

А ещё, забравшись сегодня на свой любимый обрыв, с которого открывается вид на город и утопающее в тумане море, я вдруг увидел, как концентрат тумана повис гирляндами водяных шаров на травинках. Всё вокруг готовится к Рождеству.
Или это всё только в моём взгляде?

Пятница. Рождество

Ну вот и Рождество! Весть эту благую разнесли сегодня по городу колокола. Разбудили меня своим малиновым звоном ровно в 00:00. Я полежал, послушал, потом сказал себе: “Ну всё, родился! Можно спать дальше”, – повернулся на бок, и Морфей, тепло обняв меня, тут же утащил в свой мир, где открывается одна из дверей за пределы рождения и смерти.

В традиции Дзэн много разговоров ведётся о “Нерождённом”: мол, существует оно, ох существует – нечто нерождённое и тем не менее существующее. Существующее за пределами появления и исчезновения, из которых, собственно, и состоит вся наша так называемая феноменальная реальность. И это Нерождённое и есть твоё сердце – сердце существа рождённого, которому непременно суждено умереть, существа меняющегося, текучего, фактически рождающегося и умирающего ежемгновенно. Нерождённое – это сердце Существа Времени.

Вот и Догэн в Гэндзё-коан о том же написал:

“Так же как дрова не становятся дровами после того, как сгорели, так и умерший человек не может вернуться к жизни. Но в традиции буддийской Дхармы мы никогда не говорим, что жизнь превращается в смерть. Мы называем это “не-становлением”, или “не-рождением”. Таков уж установленный порядок вращения Колеса Дхармы всеми Буддами – не утверждать, что рождение становится смертью, поэтому мы называем это “бессмертием”.

Но так ли уж это самое “Нерождённое” отличается от Рождества Христова и всяческого ежемгновенного рождества? Моего ежемгновенного рождества, к примеру?

Для меня, как ни парадоксально, узкие двери в Нерождённое находятся как раз в этом неухватимом рождающемся и тут же умирающем мгновении прямо сейчас. Тут вся хитрость состоит в том, чтобы исхитриться и влезть в эту узкую дверь.

“Алиса открыла дверцу, за ней оказался вход величиной с мышиную норку в узкий коридор, откуда лился яркий солнечный свет. Алиса опустилась на колени, заглянула туда и увидела самый чудесный сад, какой только можно было себе вообразить. Ах, как было бы замечательно оказаться в этом саду среди клумб с яркими цветами и прохладными фонтанами! Но в узкий ход не могла пролезть даже голова Алисы”.

Мне кажется, в этом-то и состоит основная проблема всех нас – Алис, пытающихся протиснуться в дверь, ведущую к бессмертию, головой вперёд. Голова – это последнее, что туда может войти, ибо голова по размеру больше верблюда и самого богатого миллиардера, которым, как известно, вход в сад воспрещён. Туда надо не головой, а сердцем влечься.

Я вот иногда хожу по запутанному лабиринту нашего городка просто куда глаза глядят – ноги идут, а сердце влечёт, и порой в самых неожиданных местах, в какой-нибудь тёмной подворотне, встречаю ниши с лампадкой или фигуркой Христа или Марии. В основном, кстати, Марии, ибо любят у нас тут её пуще других, включая даже и её Сына. А почему её любят? Ну, мать, понятно, кормилица, защитница, но самое-то главное, что Мария – это ворота в Нерождённое. Мария – это смертное, давшее жизнь бессмертному. Мария – это Мать-Тайна, обнимающая Рождённое и Нерождённое.

Суббота

В эти рождественские дни, пропитанные христианским духом, мне на ум часто приходят последние строчки из стихотворения Бродского “Натюрморт”:

Мать говорит Христу:
— Ты мой сын или мой
Бог? Ты прибит к кресту.
Как я пойду домой?

Как ступлю на порог,
не поняв, не решив:
ты мой сын или Бог?
То есть мёртв или жив?

Он говорит в ответ:
— Мёртвый или живой,
разницы, жено, нет.
Сын или Бог, я твой.

Особенно эти последние слова: “Мертвый или живой, разницы, жено, нет. Сын или Бог, я твой”. Как заклинание, как слоган, как девиз, как мантра, как тибетский молитвенный барабанчик крутятся они во мне: “Сын или Бог, я твой; Сын или Бог, я твой; Сын или Бог, я твой…”

И конечно, они перекликаются со многим, что писал Догэн в своих эссе, и, открывающие Гэндзё-коан строчки говорят о том же:
“Когда мириады вещей и явлений переживаются как не имеющие “я”, то нет ни заблуждения, ни понимания, ни иллюзий, ни пробуждения, ни Будд, ни обычных людей, ни жизни, ни смерти. Буддийская Дхарма изначально находится за пределами того, чтобы что-то иметь или не иметь, поэтому-то и существуют жизнь и смерть, заблуждение и понимание, обычные люди и Будды”.
И “Сутра сердца совершенной мудрости” повторяет ту же мысль: “Форма есть пустота, пустота есть форма”.
Это и есть сердце совершенной мудрости: “Мертвый или живой, разницы, жено, нет. Сын или Бог, я твой”.

Воскресенье

Всего вам доброго и, надеюсь, до следующих встреч.
И помните: в каждое мгновение у вас есть выбор – сделайте лучший.
А теперь идите и медитируйте!